Трипанофобия

III.

—Когда ты осознал что.. м.. у тебя трипанофобия?
—Здесь людей много, не хочу чтобы кто-то услышал как я рассказываю об этом. Пошли под лестницу? Все равно наша очередь не скоро.
—Угу, -согласившись, замычал Губанов.
Парни отошли под лестницу, ведущую на второй этаж школы

и Вова немного робко, но все же начал рассказ:
—Примерно восемь лет назад, когда мне было девять, в один из дней мы с отцом пошли навестить тяжелобольную бабушку, мы принесли ей немного фруктов и во время разговора, к нам в палату пришла медсестра. Она сказала, что не сильно побеспокоит, просто пришло время сделать процедуры. Достав шприц, она прикоснулась иглой к плечу и.. Ещё тогда я заметил, как бабушке больно, её лицо скривилось, а глаза немного заслезились. После того, как ей сделали укол, медсестра ушла. А спустя два дня её не стало. Тогда я понял: бабушка умерла, потому что ей сделали этот блядский укол. После этого я напрочь отказывался, чтобы мне делали какие либо прививки, я понимал, что это абсолютное зло и этого нужно бояться.
Губанову было настолько жаль Вову, что он готов был расплакаться, ведь он знал, что тот в четыре года лишился матери, но не знал, что лишился и бабушки..
Теперь он остался практически один, потому что с отцом, по его частым рассказам, он не был в особо дружеских отношениях.
—Я не знал, что твоя бабушка..
—Да?.. Прости.. Просто.. Говорить об этом мне до сих пор не хочется. Просто когда мать умерла, я был в неосознанном возрасте, и поэтому хоть это и печально, но я на этом не зациклен и говорить об этом не больно. А тогда, хоть мне и было девять, но я почему то все так отчётливо помню..-Вова поникшим взглядом сверлил пол.
Губанов положил ладонь на плечо Братишкина.
—Ничего страшного, я не в обиде. -он улыбчиво посмотрел на Вову.
—Спасибо. -слабо улыбнувшись, ответил тот, -Потом я.. пытался объяснять отцу, что боюсь игл, боюсь лишь при одном их виде, но он не понимал меня, начал говорить, что выставляю его в плохом свете, перед знакомыми, что видят его порой в больнице. Мол.. Уже взрослый сын, а уколов боится, как будто.. недоразвитый..
—Так и говорили?
—Хах... -опустошенно усмехнулся Братишкин, -да...
Губанов ощутил как злость отпечаталась на его лице убийственным взглядом, в нем закипел гнев, ему стало так противно, что люди смеют так говорить про его милого Вову, что он был готов убить их всех, лишь покажите кто они..
—Они не смеют так говорить про тебя.
Братишкин заметил необычное поведение друга, ведь всегда он был так спокоен и так тих, размерен и расслаблен и вдруг, на его лице засияла эмоция, которую прежде не удавалось завидеть.
—Да забей.. Что толку им всем объяснять? Все равно никто не поймёт.
Ещё отец сказал, чтобы я заткнулся и никогда больше не заикался о том, что боюсь этого. По его мнению я не могу бояться того ,о чем говорю, ведь это глупо... Поэтому... Если у тебя вдруг возник вопрос лечусь ли я от этого, то мой ответ: нет. Потому что не осталось тех, кто захотел бы мне помочь..
—Кто нибудь ещё знает об этом?
—После меня, ты второй кто об этом знает.
—Лучше быть вторым после тебя, чем первым с конца списка, кто об этом знает...
—Оу.. Что ещё за сладкие речи, Алексей? -заулыбался Вова.
—Отстань.. -покраснел Губанов, осознав, что кажется не нужно было так откровенно говорить и выйдя из под лестницы, вернулся к уже чуть опустевшей очереди одноклассников.
—Подожди меня, Хес! -закричал ему Вова.