Юлия
У меня весь мир перевернулся, а на общей поляне, наполненной музыкой и веселыми разговорами, ничего не изменилось за эти десять минут. Разве что Мот теперь завывает «Разбежавшись, прыгну со скалы…» вместо «Кино». А вот Даня так и сидит с ним рядом и, кажется, чуть повернув к другу голову, даже подпевает, улыбаясь.
Данин четкий профиль кажется мне демоническим в сполохах потрескивающего костра. Внутри всё сжимается, кровоточа. Обидные слова, застрявшие в груди, бередят. Повожу плечами, словно пытаюсь сбросить эти чувства с себя, оставить в ночной темноте и иду к бревну, расположенному напротив Дани, на котором сидит Наумов.
Послал он меня, да, Дань? Мечтай…
— Можно? — лучезарно улыбаюсь заметившему меня Глебу.
Чувствую, что взгляд мой лихорадочно сияет, но только я знаю, что это — от непролитых слёз, а не из-за желания понравиться.
— Кхм, да, Юля, конечно! Садись, — двигается на бревне, уступая место рядом с собой.
Устраиваюсь рядом. Здесь тесно, и я буквально влипаю боком и бедром в Наумова. Лицо горит, и когда я мельком полосую взглядом Даню напротив, то понимаю, что это не только и не столько от близости костра. Он на меня смотрит. Так смотрит, будто мысленно мастерит мою куклу вуду. И от этого пылает уже не только кожа, но и всё внутри.
Ну что?! Ты же сам меня послал, а, Дань? Легче теперь?!
А почему петь перестал? Больше не весело?!
— Глеб Янович, а почему мы в квиз не играем? — подаюсь к Наумову гораздо ближе, чем того требует стоящий вокруг гам. Улыбаюсь.
Да, может это не очень хорошо — использовать Глеба, но он все равно уже не поведется, да и ничего такого я не делаю, а Даня пусть думает в меру своей испорченности.
— Торопился на ужин, часть карточек забыл в главном корпусе, Эля…кхм…Элла Эдуардовна сейчас принесет, и начнем, — отвечает Наумов, автоматически вежливо зеркаля мою улыбку. Внезапно Глеб немного смущается, — То есть я не послал её за карточками, она итак туда собиралась…да…
Растирает ладони, поглядывая на меня. Подаётся ко мне ближе и почти шепчет на ухо.
— Знаешь, Юля, я ведь правда раньше не замечал, что она…
Резкое дребезжание гитарных струн, по которым, по ощущениям, ударили кувалдой, заставляет нас с Наумовым испуганно отшатнуться друг от друга. Причину шума нахожу сразу — Даня с гитарой на коленях сидит напротив, криво и совершенно дьявольски улыбаясь. В его глазах, впившихся в меня, танцуют языки костра, а кажется, что — черти.
— Данька, давай веселое что-то! — заказывают ребята вразнобой.
— Давайте весёлое, — громко соглашается.
Снова ударяет по струнам, но уже выбивает аккорды.
— Что, пока не очень всё? — косится на меня Наумов.
— Мхм, — медленно киваю, не в силах отвести от Дани взгляд, потому что он тоже глядит только на меня.
Это замечают все. И это парализует.
— Он вообще парень хороший, — где-то на краю сознания улавливаю голос Наумова, а потом весь мир как по щелчку пропадает, потому что Даня начинает петь.
Я не узнаю эту песню, и складывается полное ощущение, что он придумал её специально для меня.
Солнце, море, утопаю в горе
Волны, дикий пляж, этот Крым был только наш
Каберне Совиньон, ты влюблена, и я влюблён
Ты ничья, я ничей, дыхание горячей, горячей…
По коже мурашки бегут. Я тону в его зрачках, будто затягивающих в меня в бездну, в его глубоком обволакивающем голосе, и чудится, что костёр между нами расширяется и расширяется, пока не захватывает в плен обоих.
Только твоё фото мне на память и осталось…
Даня поёт громче, переходя на припев, въедается в меня взглядом, кривит губы в издевательской ухмылке.
С надписью: "Спасибо, Даня, я никогда так не ебалась!
И вокруг костра проносятся шокированные смешки.
Не улыбалась, не влюблялась.
Спасибо!!!"
— Эй, Даня, а без мата песню можно! — одергивает Наумов Даню, привставая с бревна.
Милохин тут же переводит на него шальные глаза. Обрывает себя на полуслове и бьёт по струнам.
— А без мата уже не получается, Глеб Янович! — выдает с кривой усмешкой и отдаёт гитару обратно Моту, — Всё, всем спасибо. Я пошёл.
Встаёт и уходит, провожаемый общим изумленным молчанием. Смотрю Даньке вслед до того момента, пока уже совсем не различаю его высокий силуэт в темноте. Штормит так, что физически качает. Всё опять вывернул во мне. Как легко у него это выходит…
ВЫ ЧИТАЕТЕ
До дрожи D&J
Fiksi RemajaЮля: Я люблю Глеба Яновича Наумова, своего преподавателя истории, уже год. До этого вечера мне казалось, что безответно. Но сегодня у меня наконец появилась надежда, что мы сможем быть вместе, несмотря на разницу в положении и возрасте. И я сделаю в...
