Вся правда о Драко Малфое

Глава 4. «Феликс Фелицис» и разбитое сердце

День матча «Гриффиндор - Слизерин» стремительно приближался. Рон за прошедшее время предпринял несколько безуспешных попыток помириться с Гермионой, но все получалось только хуже: как правило, все его извинения плавно перетекали к тому, что это Гермиона, на самом-то деле, во всем виновата. Девушка обижалась еще сильнее и, в конце концов, вовсе перестала разговаривать с Роном и завела привычку сидеть на трапезах в Большом зале отдельно от друзей.
Рон совсем упал духом. Гарри это не обрадовало - у капитана команды Гриффиндора и так хватало проблем. Мысли Гарри все время крутились вокруг последнего разговора с Дамблдором, раз за разом возвращая юношу в увиденное им странное пугающее воспоминание о детстве Темного Лорда. Гарри стал плохо спать по ночам. Его беспокоили совершенно безумные сны, в которых он, Гарри, сам приходил в приютскую комнату к Тому Реддлу, но вместо него заставал там ухмыляющегося Драко Малфоя. Малфоя в снах Гарри почему-то все время сопровождала Гермиона. И - к ужасу Гарри - она с Малфоем начинала целоваться и обниматься, скрываясь за тяжелым пыльным гобеленом. Гарри пытался отдернуть гобелен в сторону и неизменно обнаруживал за ним все того же Малфоя, правда, целующегося уже с Джинни. Тогда Гарри выхватывал палочку и кричал, в ярости срывая связки:
- Круцио!
От этого крика он, как правило, и просыпался. Просыпался в холодном поту, с дрожащими руками и колотящимся сердцем. Порой от вскрика Гарри просыпался Рон. Он смотрел на друга с недоумением и сонно бормотал:
- В чем дело, Гарри? Опять кошмары?
- Нет, Рон, все в порядке, - отмахивался Гарри от друга, моментально проваливающегося в прежний глубокий сон.
Нет. С ним ничего не было в порядке. Гарри это чувствовал. Какая-то необъяснимая, холодящая тело и будоражащая мысли тревога с каждым днем все прочнее утверждалась в его сознании. Однажды утром, проснувшись от очередного кошмара, в котором Драко Малфой наслал на него заклятие Империус, и Гарри вынужден был пытать Джинни, а потом схватить Гермиону и лететь с ней на метле над серыми вздыбившимися морскими валами в логово к Волдеморту, Гарри неожиданно осознал, что его тревога вовсе не так необоснованна, как ему казалось. Все было гораздо сложнее, и подсознание юноши пыталось помочь ему понять причину беспокойства, показывая по ночам такие странные запутанные сны. В то утро Гарри понял, что его тревога связана с Малфоем и Гермионой. А точнее, с отношениями между Малфоем и Гермионой. Конечно, таковых нет и быть не могло, убеждал себя Гарри. Но, в один прекрасный момент связав воедино все странности и необъяснимые происшествия последних недель, он с невероятной отчетливостью понял, что не ошибся. Между его лучшей подругой и заклятым врагом что-то происходило. Что-то, что Гарри просто обязан был выяснить.
- Понимаешь, мне кажется, он шантажирует ее чем-то, - на сдвоенном уроке Трансфигурации объяснял он Рону свою новоиспеченную теорию относительно Малфоя. - Поэтому она и ведет себя так странно. Может, боится нам рассказать, чтобы мы не сделали с ним чего-нибудь. А может, просто решила разобраться со всем сама, это же Гермиона...
- Мистер Поттер, сосредоточьтесь, пожалуйста, на канарейках, а не на ухе мистера Уизли, - профессор Макгонагалл строго посмотрела на Гарри и Рона.
Компания слизеринцев за последними партами противно захихикала. Неожиданно их поддержал и Симус Финниган.
Гарри нахмурился, стараясь вернуться мыслями к уроку. Но они разбредались в разные стороны, никак не хотели подчиняться логике и неизбежно возвращались к вопросу «Малфой и Гермиона». К концу урока Гарри, все-таки, удалось с горем пополам сотворить одну-единственную канарейку, правда она, почему-то, никак не могла взлететь, и при каждой очередной попытке с каким-то металлическим стуком падала на парту. У Рона же вовсе ничего не получилось, кроме странного клубка пуха и перьев грязно-белой окраски, уж слишком отдаленно напоминающего канарейку.
Мимо стола Гарри и Рона с донельзя довольной улыбкой прошествовала Гермиона. Она, как всегда, справилась с заданием безупречно. Ее взгляд, казалось, говорил: «Не все можно решить с помощью твоего ненаглядного Принца, Гарри! Иногда стоит думать и своей головой!»
- Ты пытался поговорить с ней? - за обедом спросил Гарри Рона, косясь в сторону Гермионы, сидевшей отдельно.
- А то ты не знаешь! - сразу вскинулся Рон. - Я уже тысячу раз к ней подходил!
- Ты просто должен взять себя в руки, - сказал Гарри, разглядывая жареную картошку и бифштекс на своей тарелке. Есть не хотелось. - Нужно не спорить с ней, а искренне попросить прощения.
- Я не понимаю, Гарри, - Рон со злостью откусил приличный кусок булки и чуть не поперхнулся. - Что я такого сказал? Она и в правду ведет себя странно, ты же сам все время мне это твердишь!
- Это не повод, чтобы оскорблять ее, - нахмурился Гарри. - Может, сначала стоило выяснить, что ее беспокоит, а потом устраивать сцены?
- Раз ты такой умный, сам попробовал бы с ней поговорить! Ставлю десять галеонов, она ни слова не скажет! Опять начнется: «Я не знаю, о чем ты!», «Это все глупости, займись лучше уроками!»
Гарри вздохнул и покачал головой. Спорить с Роном было бесполезно. Еще и потому, что в глубине души Гарри был согласен с другом. В последнее время Гермиона изменилась. Не то, чтобы сильно, но как-то уж слишком быстро и незаметно, исподволь, так, что оставалось только догадываться, когда все это началось. И на все расспросы она старалась отвечать одинаково: «Все в порядке. Я не понимаю, что ты имеешь в виду». Или вовсе отмалчивалась. Такое ее поведение настораживало, если не сказать, пугало.