Моура

1. Мертвец

Гнилая древесина легко поддавалась, крошась под пальцами смешиваясь с землей. Липкая и влажная, она забивалась под длинные когти на худых, обтянутых мертвой кожей руках.

Наконец, дерево скрипя и крошась рухнуло, расшатанное настойчивыми попытками выбраться плена могилы. Крышка гроба обрушилась, земля осыпалась придавив тощую грязную фигуру в лохмотьях, но путь наверх был наконец открыт.

Не понадобилось много времени, прежде чем когтистые пальцы восставшего мертвеца заскребли по краю обрушившейся могилы и зарылись в траву. Поникшая, пожухлая, она захрустела местами осыпаясь трухой и пеплом, когда мертвец наконец выбрался на волю хотя бы на половину. Облепленный землей, преимущественно сырой глиной, он все еще оставался по пояс в своей могиле придавленный землей и трухлявыми досками.

Под истлевшей одеждой, точнее ее остатками, что чудом еще сохранились на его теле, виднелись обтянутые иссохшей кожей кости. При каждом движении скрипели и щелкали суставы, натягивалась кожа, но самым раздражающим было то, что в таком положении челюсть грозила упасть разорвав впалую ссохшуюся кожу мертвых щек.

Каким-то образом мертвец это почувствовал. 

Мертвец придержал ее и в провалах глазниц с трудом приоткрылись уже давно слипшиеся веки. Обтянутый кожей череп с клочками темных грязных волос дернулся, щелкнули позвонки. Веки до конца не открывались.

Открыть не удавалось. И в какой-то момент ярость мертвеца заставила его провести когтем по векам, фактически разрывая ссохшуюся кожу. Сдирая веки.

Раны закровили. Хотя можно ли было назвать кровью потекшую чёрную жидкость пахнущую гнилью?

Сдернув с худого тела остатки одежды, нащупав их нетвердой рукой, мертвец провел по лицу рассыпающейся в руках тканью стирая черную кровь, а после, невероятно ясные и внимательные глаза, черной радужкой на коричневатом белке глазного яблока, осмотрелись вокруг.

Все вокруг было зеленым и цветущим. Ярким и сочным, что бывало лишь в разгар летнего времени года. Мертвец не чувствовал запаха, но цветущие вокруг места его захоронения цветки багульника вероятно благоухали так, что могла закружиться голова и при неосторожности можно было отравиться до бредовых ведений.