Уничтожить королевство

12

ТЭХЕН

«Золотой гусь» — мидасский оплот постоянства. Кажется, стоит мне оставить сушу, и каждый дюйм острова разрастается и меняется. Для меня это не постепенное развитие, а резкие скачки. Но «Золотой гусь» незыблем. Перед его дверью никто не посадил золотых бутонов, как перед прочими домами, когда это стало модно, — прямо на остатки полевых цветов, которые теперь это золото поглотили. Таверна также не обзавелась песчаными колоннами, ветряными колокольчиками и крышей в форме пирамиды. Она словно укрыта в неприкосновенном безвременье, и, натыкаясь на очередное изменение в родном доме по возвращении, я могу быть уверенным, что «Золотой гусь» все тот же. Как и Сакура.

Еще рано, и солнце по-прежнему молочно-рыжее. Я решил, что в сомнительную таверну лучше наведаться, пока Мидас спит. Было бы неразумно просить об одолжении снежную хозяйку, когда кругом полно подслушивающей пьяни. Я стучу в дверь из красного дерева, и под кожу впивается заноза. Когда дверь распахивается, я едва успеваю ее вынуть. Сакура по ту сторону не выглядит удивленной.

— Так и знала, что это ты. — Она заглядывает мне за спину. — Татуированная не с тобой?

— Сана готовит судно. Сегодня мы отплываем.

— Жаль. — Сакура закидывает на плечо кухонное полотенце. — Ты и близко не так красив.

Я не спорю.

— Впустишь?

— Принц может попросить об одолжении на пороге, как все нормальные люди.

— На твоем пороге нет виски.

Темно-красные губы растягиваются в кривой улыбке. Сакура жестом приглашает меня войти:

— Надеюсь, карманы твои полны.

Я шагаю внутрь, не сводя с нее глаз. Вряд ли она решится на что-то пакостное — вроде моего убийства прямо здесь, в «Золотом гусе», — не сейчас, когда наши отношения настолько ей выгодны. Но что-то в Сакуре всегда меня нервировало, и не меня одного. Немногие смогли бы управлять подобной таверной, где постоянные клиенты копят грехи, точно драгоценные камни, где не стихают перебранки и драки, и крови чуть ли не каждую ночь проливается больше, чем виски. Но когда Сакура говорит «хватит», все успокаиваются. Поправляют воротники, сплевывают на грязный пол и продолжают пить, будто ничего и не было. Вероятно, она самая грозная женщина в Мидасе. И у меня нет привычки поворачиваться к грозным дамам спиной.