Немного болезненно

Глава 6: Ложь, которую мы говорим другим

- Он похож на маленькую обезьянку, - сказал Габриэль, глядя на ребенка. Он выглядел красным и уродливым, совсем не похожим на милых младенцев, которых он видел по телевизору. Клэр улыбнулась, хотя все еще выглядела измученной. 

- Все новорожденные выглядят как маленькие обезьянки. - Она поднесла к нему ребенка. - Давай, возьми его. 

Он замешкался, беспокойно глядя на малыша. Он казался таким хрупким. 

- Я упущу его. Или причиню боль.

- Не говори глупостей, ты не сделаешь. Давай. 

Габриэль осторожно забрал у нее ребенка. Черт, он был крошечным. Он ничего не весил.  Его сын.

- Привет, - сказал он, прочистив горло. - Привет, детка.

 Мальчик туманно открыл глаза, и Габриэль перестал дышать. Его глаза были темно-голубыми. 

- У него голубые глаза. 

- У большинства новорожденных голубые глаза. Цвет, скорее всего, изменится. Ни у кого из нас нет голубых глаз.

Габриэль погладил темные волосы на голове ребенка. Он надеялся, что цвет не изменится. 

- Клэр нужен отдых, - вмешался врач Клэр. - Отдайте мне своего сына, мистер Дюваль. 

Гавриил сделал так, как ему сказали. Клэр устало улыбнулась ему и протянула руку. Он взял ее и сжал. Взгляд, которым она его одарила, был испытующим. 

- Ты счастлив?

Габриэль улыбнулся. 

- Конечно. - Он бросил взгляд на доктора. - Выспись немного. Ты, должно быть, устала. 

Он наклонился, чтобы коротко поцеловать ее, снова улыбнулся и вышел из комнаты. Как только он вышел на улицу, его улыбка исчезла.

Боже, это было утомительно. Он не был прирожденным лжецом, как Тристан - этот маленький ублюдок мог смотреть кому-то в глаза и нести полную, абсолютную чушь с невозмутимым лицом. Он понятия не имел, как Тристан мог это делать. Для Габриэля это было психологически истощением - делать счастливое лицо, быть веселым и гадить все время. Если бы не Клэр, он бы не беспокоился, но она слишком волновалась, и он не хотел расстраивать беременную женщину. Ей не нужно было знать, насколько он запутался в голове. Каким же жалким он был. Прошли месяцы, черт возьми. Он не должен был все еще чувствовать себя свернувшимся в клубок, закрывая глаза и надеясь, что все это просто плохой сон, и Джаред не исчезнет из его жизни навсегда.

Навсегда.

Его горло сомкнулось, и Габриэль пошел быстрее. Ему хотелось свежего воздуха. Он ненавидел больницы. Ненавидел, что у каждого высокого темноволосого мужчины в белом халате перехватывает дыхание. Это было чертовски глупо. Джаред редко носил белые халаты; Он предпочитал обычную одежду. Но, возможно, Джаред носил их сейчас. Не похоже, чтобы он знал. Стиснув челюсть, Габриэль распахнул входную дверь и вышел на улицу. Шел дождь, холодный, жалкий ноябрьский дождь, но дождь, казалось, не смутил репортеров, которые подстерегали его.

Поморщившись, Габриэль зашагал к своей машине. На ходу он выбивал микрофоны от своего лица, изо всех сил стараясь не обращать внимания на вопросы, выкрикиваемые со всех сторон. 

- Гавриил, как зовут твоего сына?

- Габриэль, что ты думаешь о блестящем дебюте вашего брата за сборную Англии? 

- Габриэль, что ты думаешь о шансах «Челси» на победу в чемпионате после ничьей с «Манчестер Юнайтед»?

- Габриэль, ты собираешься жениться на своей девушке?

- Габриэль, тебя все еще беспокоит, что твой брат получил твое место на левом фланге? 

- Габриэль, ты что... 

Он сел в свою машину, закрыл дверь перед лицом репортера и запер ее трясущимися пальцами. Не испугавшись, репортеры продолжали стучать в окно и что-то кричать. ГабриэльГабриэльГабриэльГабриэль.

Задыхаясь, Гейб потянул себя за воротник, но на его рубашке не было воротника. Он не задыхался; Все это было у него в голове. Он откинулся на спинку сиденья, наблюдая, как дождь стучит по лобовому стеклу, и пытаясь притвориться, что зияющей пустоты в его груди не существует. 

Разве ему не должно было быть лучше к настоящему времени?

 Может быть, в следующем месяце, - сказал себе Габриэль.

То же самое, что он сказал в предыдущем месяце.