тридцатого февраля.

1.

Я родился больным, но мне это нравится,
Вели же мне исцелиться.
Аминь, аминь, аминь!
Take Me to Church — Hozier

Настойчивый стук в дверь разбудил его. Тэхён попытался проигнорировать его, притягивая одеяло к груди и отворачиваясь к стене. Парень с растрепанными темными волосами лежал на залитой рассветным солнцем кровати и настойчиво пытался досмотреть сон, который так резко оборвался. Возможно, если ему повезет…
— Ким Тэхён, почему ты ещё не проснулся? Ты в школу вообще собираешься?! — раздался за дверью недовольный голос его матери.
Тэхён сдавленно простонал в подушку. Она даже мертвого разбудит. Тэхён со стоном потянулся на кровати, приподнимаясь на локтях и пытаясь рассмотреть время на прикроватных часах.
— Мам, какого черта, время полшестого! — протянул парень, падая обратно на кровать.
— Ты мне ещё тут повыражайся, — строго заявила его мама, открывая дверь комнаты.
— Вообще-то, я просил, чтобы ты не заходила без разрешения, — недовольно промычал Тэхён в подушку, закутываясь в одеяло.
— А я просила, чтобы ты содержал комнату в чистоте. И что я вижу? — женщина покачала головой, включая свет в комнате. — Поднимайся, опять будешь собираться полдня!
Тэхён сжал губы, сдерживая недовольство, которое заполнило его вены. Рывком поднимается на кровати, морщась от яркого света. Завтрак в постель? А может лучше порцию утренних нравоучений? Парень недовольно наблюдает за мамой, которая, причитая себе под нос, складывала его вещи, висевшие до этого на спинке стула.
— Зачем ты их убираешь? Мне удобно, чтобы эти вещи висели здесь!
Она прекратила складывать футболки в ровные стопочки и скривила губы, переводя недовольный взгляд на своего сына. Она выглядела грозно — её черные глаза сердито смотрели на сонного сына, а руки были уперты в бока. Начинается.
— Пока ты живешь со мной, ты будешь делать так, как удобно мне, — твердо произнесла женщина, вызывая раздраженный вздох у парня. — Если я ещё раз увижу твои вещи где-то помимо шкафа, они окажутся на помойке. Ты меня понял?
Тэхён закатил глаза и поднялся с кровати, игнорируя её монолог. Хотел проскользнуть мимо неё в ванну, но не удалось. Женщина встала прямо перед ним, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на парня. Тэхён глубоко вздохнул. В свои 17 он был на несколько голов выше мамы, поэтому приходилось опускать голову, чтобы смотреть ей прямо в глаза. Парень подметил, что в такую рань она уже была накрашена, а её брючный костюм идеально выглажен.
— Ты меня понял?
— Да, я всё понял, — раздраженно протянул Тэхён. — Теперь я могу пойти…
Договорить ему не дал приступ кашля, оцарапывающий горло. Взгляд мамы становится взволнованным, когда она смотрит на сына, который, приставив кулак ко рту, кашляет. Он выходит из комнаты, а от кашля в уголках глаз уже выступили слезы.
Нависает над раковиной и сплевывает бледно-розовую мокроту, пытаясь выровнять дыхание. В груди остается чувство сдавленности, будто что-то застряло между рёбер и не выходит. Хмурится, включая воду в раковине. Нужно смыть мокроту, пока мама не устроила панику на ровном месте. Смотрит на своё отражение в зеркале и ужасается — помимо помятого вида после сна, сиреневых кругов под глазами и растрепанных волос, его лицо «украшали» покрасневшие после кашля глаза. В груди ещё немного жгло, но он не придал этому особого значения. «Пора бросать курить», — недовольно подумал Тэхён, открывая воду в ванне.
Когда он вышел из душа, мамы в комнате уже не было. Парень облегченно выдохнул, подходя к шкафу. Застегнув на себе белую форменную рубашку, Тэхён пригладил волосы и подмигнул своему отражению. Сейчас он выглядел намного лучше, чем полчаса назад, несмотря на то, что ощущение, будто что-то прокалывает его грудную клетку изнутри, не исчезало.
Выйдя из своей комнаты, Тэхён сразу почувствовал запах своего любимого омлета с зеленью. Их квартира была маленькой и слишком — по мнению Тэхёна — светлой. Он давно решил, что, когда у него будет своя квартира, а лучше дом, он обустроит его в серо-синих тонах.
Тогда он ещё не знал, что этого никогда не случится.
Открыв дверь кухни, он улыбнулся маме, которая сидела за столом и грела руки о чашку чая. Она даже не заметила его прихода, задумчиво смотря в окно. Тэхён хмыкнул, смотреть там было не на что — серые однотипные дома, да проезжающие машины.
— У тебя сегодня «сутки»? — спрашивает парень, садясь за стол.
Женщина вздрогнула, вернувшись из своих размышлений в суровую реальность, и перевела взгляд на сына. Его мама работала врачом, поэтому дома бывала намного реже, чем на работе.
— Да, — отпила из чашки свой гречишный чай и внимательно осмотрела сына. — Как давно у тебя кашель?
— Впервые, — пожал плечами Тэхён, отправляя в рот кусок омлета с рисом. — А сок ещё остался?
Мама встает из-за стола и подходит к холодильнику, а Тэхён отправляет Чонгуку сообщение. Их совместный завтрак как обычно сопровождался тишиной. Разве что, обычно его мама копалась в телефоне или читала книгу, а сейчас лишь напряженно наблюдала за сыном.
— Ты куришь?
Вопрос звучит странно не к месту. Нестандартный выбор темы для их немногословной утренней беседы.
— Конечно нет, мам, не надо собирать мой анамнез за завтраком, — он произносит эти слова резче, чем ему хотелось бы, поэтому за ними следует тихое и недовольное, — извини.
Она отводит взгляд на окно, напряженно размышляя о чём-то, нахмурив тонкие брови.
— Ты… — мама делает паузу, будто обдумывая продолжение вопроса. Тэхён делает глоток кислого сока, — влюблен в кого-нибудь?
— Нет.
Это вырывается быстрее, чем он успевает задуматься об абсурдности этого вопроса ранним утром. Быстрее, чем на его лице появится вопросительная гримаса — они никогда не были близки, чтобы обсуждать личную жизнь друг друга.
В мыслях он. Всегда только он.
Она кивает, не веря ему. Он хмурится, нервно отпивая еще апельсинового сока.
Мама то и дело переводит взгляд на кухонные часы, висящие над плитой, а Тэхён пытается придумать причину ее странного утреннего поведения. Ее брови сведены на переносице, а губы плотно сжаты. Она выглядела так, когда возвращалась после осмотра особо сложного пациента. Это нервировало и сбивало с толку. Бросает взгляд на экран смартфона, на котором висят три непрочитанных исходящих сообщения.
— Я позову Чонгука, — доедая немного пересоленный омлет, произносит Тэхён.
Не спрашивает разрешения, скорее ставит перед фактом, ведь, мама никогда не препятствовала их общению, наоборот, ей очень нравился «вежливый, красивый мальчик с последнего этажа» — как она его называла.
— Хорошо, только не засиживайтесь допоздна, — кивает она и встает из-за стола, целует сына в лоб, попутно отмечая, что температуры у него все-таки нет. — В холодильнике вчерашняя свинина ещё осталась, сделаете рамен, там пара пачек лапши в верхнем ящике слева от окна.
Тэхён машинально кивает, допивая апельсиновый сок, пока мама копошится в прихожей. Он отправил еще два сообщения своему лучшему другу, но тот ни одно из них даже не прочитал. Тэ отправляет еще три сообщения с вопросительными знаками, все также не получая ответа. Не может быть такого, чтобы Чонгук проспал.
— Тэ, я пошла, до завтра, — разносится из прихожей голос мамы, а затем слышится хлопок двери.
Тэхён идет в свою комнату, оставляя грязную тарелку на столе. Подпирает телефон плечом, слушая монотонные гудки. Двенадцать гудков, прежде чем роботизированный женский голос предлагает ему оставить голосовое сообщение. Он хмурится, недовольно смотря на экран смартфона. Может опять проблемы с отчимом и тогда стоит подняться к нему? Тэхён кусает нижнюю губу, раздумывая. «Ладно, если он не выйдет на связь через пять минут, тогда поднимусь», — думает Тэхён, попутно ища по карманам рюкзака пачку сигарет. Не успевает прокрутить в мыслях все версии того, куда мог подеваться его друг, как из коридора раздается громкий стук.
Три быстрых, сильных удара по двери, затем пауза, два удара, пауза. Тэхён растянул губы в ухмылке и прислонился плечом к стене прихожей, скрестив руки на груди. Он точно знал, что после одиночного удара, дверь распахнется и появится Чонгук.
— С днем двухчасового сна! — недовольно восклицает его лучший друг, захлопывая за собой дверь так, будто она была виновата во всех его проблемах.
Тэхён улыбается, несмотря на то, что Чонгук выглядит мрачнее, чем обычно, и от него веет недовольством буквально за сто кварталов. С ним хотя бы все в порядке.
— Выглядишь паршиво, — заключает Тэхён, плюхаясь на стул за кухонным столом.
Чонгук награждает его тяжелым взглядом, поглощая омлет прямо из сковородки на плите. Его школьный галстук развязан и небрежно болтается на шее, а белая рубашка выглядит так, будто он дрался за нее с бездомными.
Какой же ты красивый.
— Боже, как же вкусно, — протягивает Чонгук, и с его губ срывается довольный стон, услышав который, Тэхён мог поклясться, что внутри него что-то перевернулось. Сделаешь так еще раз и у меня встанет.Кусочек омлета падает прямо на его белую рубашку. — Боже, блять, что за день-пиздень такой-то.
— Будто у тебя бывают другие.
— Ой, отвали, — Чонгук кривится, пытаясь оттереть жирное пятно с рубашки. Разумеется, он делает только хуже.
— Снимай её, я дам тебе свою, — заключает Тэхён, вдоволь насладившись тщетными попытками друга.
И наверняка его лицо со стороны выглядит преувеличено безэмоциональным, когда он смотрит как длинные пальцы Чонгука расстегивают пуговицу за пуговицей. А его светлая кожа на груди выглядит такой гладкой. Интересно, какая она на ощупь?
— Так, что случилось на этот раз? — скучающе спрашивает Тэхён. Я сильно пялюсь или это нормально?
— Я пришел, как обычно, на работу, — недовольно начал Чонгук, стягивая с плеч рубашку. Он протягивает её Тэхену, а тот отчаянно пытается казаться безразличным. — Но поставку задержали, и я два часа без дела болтался с пидором-хозяином магазина, — Тэхён закатывает глаза и забирает его рубашку, — и идиотом Ли. Поэтому я задержался и не смог нормально поспать. И поесть. И покурить, блять, потому что мудотчим, — это было его фирменное сокращение от «мудак-отчим», — скурил мою пачку!
Тэхён усмехается — не выспавшийся Чонгук был еще более грубым, чем обычно.
— Это карма, — заключает Тэхён. — Нечего называть «пидором» человека, который по доброте душевной взял тебя на работу.
— Так он этого не скрывает, — возмущенно протягивает Чонгук и кривит губы, доедая омлет и оставляя палочки в сковородке.
— Он гей, Чонгук, а пидор тут только ты.
Этот разговор повторялся из раза в раз, но как бы Тэхён не пытался достучаться до него, тот был непреклонен. И каждый раз гомофобные высказывания друга оставляли неприятный осадок. Эти слова застревали в его мыслях едкой желчью. Иногда перед сном Тэхён представлял, что могло быть, если бы он признался другу в своей ориентации. И каждый раз все его мечты перечеркивались словами Чонгука.
— Ой, — друг закатывает глаза с недовольным стоном, — жду, когда ты откроешь клуб поддержки педикам и всем остальным убогим и немощным.
— Ты будешь его единственным и главным членом, — Тэхён ухмыляется, когда Чонгук недовольно морщится.
— Да пошел ты, — беззлобно отвечает Чонгук и открывает холодильник. — Твоя мама на смене?
— Да, до завтра, — кивает Тэхён и встает со стула, еще раз скользнув беглым взглядом по подтянутой фигуре Чонгука. — Ты можешь не пить сок прямо из коробки, а?!
Чонгук в ответ лишь виновато улыбается и вытирает губы ладонью. Тэхен открывает окно и садится на подоконник, предварительно отодвинув два маминых горшка с несчастными полусухими кактусами. Комната наполняется уличным шумом и теплом ранней осени. Чонгук подходит к подоконнику и руками опирается о него. Он подставляет лицо под солнечные лучи и его губы складываются в мягкую улыбку. Тэхён сглатывает, поспешно переводя взгляд с его торса на пачку сигарет в руке.
— Если нам придётся драться за эту сигарету, то у тебя нет шансов, я предупредил, — Чонгук шутливо хмурит брови, прожигая взглядом единственную сигарету в пачке, и Тэхён смеется.
— Да ладно, на двоих раскурим.
Обхватывает сигарету губами и подставляет её под зажигалку в руках Чонгука. Делает небольшую затяжку и блаженно откидывает голову, чувствуя, как горький сигаретный дым проникает в легкие. Выдыхает дым вверх и зажимает сигарету между пальцев, протягивая Чонгуку. Тот, не забирает сигарету из его рук, лишь приближается непозволительно близко и влажными губами медленно обхватывает фильтр. Тэхён забывает, как дышать, когда Чонгук так близко. Голова кружится, он бы поспорил на миллион вон, что это не от никотина. Чувствует, как его член становится тверже, а Чонгук отстраняется и блаженно стонет, закрыв глаза. Издевательство. Самое сексуальное издевательство.
— Боже, как хорошо, — выдыхает Чонгук, а Тэхён не может не согласиться.
Солнце ласкает своими лучами его бледную кожу, очерчивая каждый мускул. Ебаный Эдвард Каллен. Только сексуальнее.
— Не упоминай имя Господа всуе, — хрипло произносит Тэхён, облизывая пересохшие губы.
Чонгук смеется, а его улыбка — самое прекрасное произведение искусства. Тэхён готов цитировать их поехавшую учительницу из школы круглыми сутками, если это будет вызывать его улыбку.
— Третья заповедь! — Чонгук поднимает вверх указательный палец, пародируя мерзкий голос их бывшей учительницы. — Интересно, она померла или еще нет. Ей было лет сто, наверно, когда она у нас заменяла.
Чонгук делает еще одну затяжку, почти касаясь влажными губами пальцев Тэхёна. Если я сейчас выброшу эту сигарету и поцелую тебя, что будет?
— Мне кажется, такие люди не умирают, — отвечает Тэхён, а сам надеется, что его вставший член не сильно заметен в этих брюках.
Чонгук ухмыляется и делает еще одну затяжку. А у Тэхёна перед глазами то, как он обхватывает его подтянутый торс ногами и жадно целует, ладонями обхватывая лицо. Вылизывает его язык, а крепкие руки Чонгука зарываются в его волосы, крепче прижимая к себе. Он скользит пальцами по его гладкой коже, спускается ниже, целует каждый миллиметр его тела, срывая с его губ гортанные стоны…
— Ты не будешь? — спрашивает Чонгук, вопросительно вскинув бровь.
— Че? — Тэхён откашливается. Переводит взгляд на сигарету, которую он все еще держал между пальцев. — А, нет, бери.
Еще немного и он кончит от того, что они курят одну сигарету. Крыша всё, ку-ку. Пиздец. Чонгук забирает из его холодных рук сигарету и затягивается, устремляя взгляд вглубь каменных домов. Еще один ценитель цементобетонных будней.
— Пойду, найду тебе рубашку, — Тэхён спрыгивает с подоконника, а Чонгук кивает и выдыхает дым, бросив на него беглый взгляд. Как же сексуально он курит.
Член болезненно пульсирует, пока он идет до ванной. Прежде чем бросить его рубашку в корзину для белья, Тэхён оглядывается на закрытую дверь ванной комнаты. Внутри скребет тревожность, и он закусывает нижнюю губу, прежде чем поднести рубашку к лицу и сделать глубокий вдох. Его одежда не пахнет сандалом или пачули, не источает тонкий аромат дорогих духов. Она пахнет им и это был самый прекрасный запах на свете. Чонгук пахнет как теплое субботнее утро. Тэхён так глубоко вдыхает его запах, что кажется он оседает в альвеолах.
…Пропитывает альвеолы пыльцой и оплетает бронхи шипастыми стеблями…
Режущая боль заставляет согнуться пополам и рухнуть на пол, расшибив колени о кафель. Слезы брызжут из глаз, пока он хватается пальцами за горло, оцарапывая тонкую кожу ногтями и задыхаясь. Пытается вдохнуть, но ничего кроме жгучей боли и накатывающей паники. Сжимает свое горло так крепко, будто пытается силами выдавить то, что мешает ему вдохнуть. Больно так, будто вся грудная клетка заполнилась кипящей лавой.
Пару лет назад мама учила его основным пунктам оказания первой помощи при анафилактическом шоке, инсульте, приступе бронхиальной астмы; рассказывала, как отличить стенокардию от инфаркта, под каким углом держать руки при оказании сердечно-легочной реанимации. Умолчала о том, как не сойти с ума от боли и паники, когда не можешь сделать и вдоха.
Астма.
Наверняка это она. Мысли мечутся в его голове, подгоняемые адреналином, пытается вспомнить хоть что-то из того, что говорила мама. Что нужно делать? Что?! В голове всплывает тупое «Дышать» — и он сдается. Он умрет здесь.
Сколько люди могут не дышать? Пять минут? Десять? У него осталось так мало времени.
…О, нет, это будет незабываемое приключение, которое закончится нескоро..
Спазмы сжали гортань и из него вырвался хрипящий кашель. Кашлял так долго, чувствуя, как горло режет, будто через него проходят лезвия, казалось он выблюет все свои легкие.
Это закончилось также резко, как и началось. Хватает ртом воздух так жадно, боясь того, что удушье может повториться снова.
…Оно повторится. Не один раз и не два. Станет обыденной агонией…
Он обессиленно рухнул на белый кафель в ванной, и только тогда почувствовал горячую руку на своей мокрой от холодного пота спине. Приподнялся на локтях и только тогда увидел, что все в каплях крови. Боже.
— Что это за хуйня, Тэхён?! Я звоню твоей маме, — голос Чонгука звенит от страха и волнения. — Блять, я же разбил телефон. Где твой телефон?!
Тэхён садится, спиной подпирая ванну, и убирает прилипшие волосы со лба. Мир очень медленно собирается в единое целое. Воздух с хрипом проникает в легкие, но он дышал. И видел сейчас до чертиков напуганного Чонгука напротив.
— Блять, ты кашляешь кровью, — Чонгук говорит так медленно, будто пытается убедить Тэхёна в этом. Или пытается поверить сам.
Он смотрит на Чонгука и так сильно хочет его поцеловать. Прикоснуться к этим искусанным губам и стереть с его лица беспокойство. Мысль о том, что он может умереть, так и не почувствовав его губы на своих, причиняет боль не меньше, чем удушье пару минут назад. Наверное, это бред из-за гипоксии.
Тэхён открывает рот, но морщится, потирая горло рукой, обрывки букв словно проходят через оголенные высохшие нервы. Ладонью вытирает вязкую красную слюну с губ и морщится. Чонгук поднимается на ноги, бросая на парня взгляд полный беспокойства, и выходит из ванной комнаты. Тэхён почти физически ощущает неприятное покалывание на коже из-за его отсутствия рядом.
Он быстро возвращается и садится рядом с Тэхёном на колени, протягивая ему стакан воды. Тэхён делает маленькие глотки холодной воды и расслабляется. Становится… сносно.
Чонгук протягивает руки и начинает методично расстегивать пуговицы на его рубашке, заставляя его от неожиданности дернуться.
— Да тихо ты, при удушье нужно освободить человека от сковывающей одежды, я слышал где-то, — недовольно протягивает Чонгук, старательно не смотря ему в глаза, а Тэхён не хочет говорить ему, что сделать это нужно было, когда только начался приступ. Чувствовать теплые пальцы на своей коже было так приятно. Будто он пускал обезболивающее через кончики пальцев. — Почему ты молчишь, будто нихера не случилось?! У тебя это постоянно или что?
— Нет, — тихо произносит Тэхён и удивляется насколько хрипло звучит его голос. — Я…Я чуть не умер.
На большее его не хватает. Говорить всё еще больно, а ему так много хочется сказать: что ему страшно, что вообще-то он боится крови, а смерти боится еще больше, а у Чонгука такие теплые руки и он так неловко медленно расстегивает его рубашку, что больше всего на свете сейчас Тэхён хочет, чтобы пуговицы не заканчивались…
— Нужно позвонить в больницу, — тихо произносит Чонгук, положив ладонь Тэхёну на плечо.
Он кивает, еще раз окидывая взглядом заляпанный кровью пол.
Ему так страшно.
Тэхён закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать непрошенные слезы. Почему-то он точно понимал, что это нихрена не простая ангина или бронхит и от этого ему действительно страшно.
Чонгук рывком заключает его в объятиях и это становится последней каплей. Тэхён всхлипывает, чувствуя, как предательски дрожит подбородок. Он крепко прижимается к Чонгуку, пытаясь найти в его теплых дружеских объятиях поддержку. Ему так невыносимо страшно.
— Эй, все наладится, — мягко шепчет Чонгук, медленно поглаживая его по спине, и Тэхён почти видит его слабую улыбку. — Помнишь, ты сам говорил? Может не сегодня и не завтра. Может даже не через неделю и не через месяц. Но наладится, — с губ Тэхёна срывается смешок, и он громко шмыгает носом. Да, именно так он говорил, когда Чонгука в очередной раз отшила Мин Су.
Незаметно, совершенно неожиданно его жизнь сломалась, разделившись на до и после.