Боги бывают капризны

Глава II. Любовь всепоглощающая и разрушающая

Жаркое солнце искало себе жертву. Это было привычным явлением для данной местности, как и было весьма понятным, что люди попрятались в домах, напоминающих бахареке. Внутри было чуть прохладнее, чем снаружи. Стены, выполненные из жердей и веток, обмазанных глиной. Крыша - из сухой травы или соломы, пол - из утрамбованного грунта. Быть может, местные жители подсмотрели такой вариант постройки домов у коренных индейцев Гватемалы, кто знает.

Но вряд ли здешних жителей бахареке можно было сравнить с теми, кто дал им эту идею постройки домов. Михике, сейчас единственный стоял снаружи дома и задумчиво глядел на синюю поверхность речки, располагающуюся не так далеко от его хижины. Михеке думал о том, какие они, эти люди, которые научили его предков строить дома таким образом; научили охоте и добыванию пищи через многочасовой поиск фруктов, трав, грибов в лесу. Мужчина не верил в Бога, которому молились его соплеменники, но разубеждать не спешил: вера нужна людям, порой для того, чтобы просто не опустить руки и двигаться дальше.

Михике был в чем-то похож на свою мать: рационализма было в нем однозначно больше, чем мистицизма. Он верил в то, что мог увидеть своими глазами, потрогать руками и даже попробовать на вкус. Бога он не видел, как и помощи от него, а значит для Михике его и вовсе не было. Мужчина считал (или хотел считать), что на нем лежит ответственность: за его народ, невесту, отца. Михике считал себя собранным, умным и, чего уж скрывать, достаточно ловким, чтобы быть вождем. Мысленно он надел на себя корону и гордо крутил головой, демонстрируя всем свое превосходство.

Люди из племени посмеивались и отпускали шуточки, но Михике старался не обращать на это внимание.

Ему хотелось носить эту маску гордого вождя, непоколебимого и прекрасного. Таким был его отец когда-то, таким, по мнению Михике, и был сам мужчина. Но племя видело его другим. "Мальчишка" - презрительно бросали старейшины, глядя в спину уходящего на охоту в одиночестве, мужчины.

- Ты не достоин называться мужчиной! - выплюнул один из старейшин, однажды, прямо в лицо глупому зарвавшемуся юнцу - тебе перевалило за 25, но ты так и не вырос! Не научился быть осторожным, не научился говорить правду самому себе - старик подбросил дров в костер и скривил губы в немом отвращении - твоя мать, будучи 18-летней девушкой, отстояла наших детей у дикого зверя. И у неё не было оружия с собой, но у неё был страх. Страх за детей, за себя, за свой народ. Она никогда не боялась признаться, что чего-то не умеет, но искренне училась и слушала умных матерей и мужей! - старик поднял руку и указал на полную белую луну в черном небе - запомни эту ночь, мальчишка; именно в этот час я отказал тебе быть вождем. Навсегда!

- В чем моя ошибка?! - Михике вскочил со своего места у костра - я охочусь на равне со всеми; шрамов на моем теле не меньше твоего, старик. Я пожил достаточно, чтобы заменить отца. И ты смеешь отказывать мне?! Мне, сыну вождя?! - мужчина плевался слюной и багровел от ярости.

Старейшина скосил взгляд на другого, не менее почтенного мужа, сидевшего рядом и тот, правильно поняв, взял слово:

- Сын вождя ты или родственник пастуха, нам глубоко плевать. Был бы ты честен и справедлив; не лицемерил бы и был бы хоть на три капли умен, как твой отец или мать, мы бы сделали тебя вождем, как только тебе исполнилось 18 лет, но ты будто тот койот, что орет где-то там, по-середине пустыни. Пойди, послушай своих настоящих родственников - ухмыльнулся седовласый, почти 90-летний старец и за костром поднялся дружный гогот. Михике схватил копье с земли и метнул в старца, но тот перехватил его в полете. Остриё царапнуло руку, но старец даже не поморщился, хоть кровь и начала стремительно капать - вспыльчив и абсолютно глуп - кивнул старец и улыбнулся - уходишь в лес, когда считаешь нужным, бросаешься громкими словами и вождём хочешь стать только из-за власти, но никак не из-за большой любви к своему племени.

- А как насчет моей внучки? - третий старик с абсолютно похожими белыми волосами и бородой, зло посмотрел на Михике - ты обрюхатил девчонку и решился взять её в жёны только, когда совет старейшин поставил ультиматум: или мы выгоняем тебя из деревни или ты женишься.

- Тебе не быть вождём. Никогда - снова сказал первый старейшина.

Будучи сыном вождя, Михеке действительно много охотился. Его лицо и тело было сплошь в шрамах, в глазах осела немая уверенность в том, что он должен. Должен помочь всему племени выжить на этом клочке земли. Но изредка в глазах читалась злость к окружавшим его людям. Зависть и даже жалость к "отсталому" населению, что верило в какого-то Бога Алтаху. Отец Михике когда-то тоже страдал этим "недугом" и рьяно молился. К сожалению, отец - в прошлом вождь - ныне был лишь номинально вождем.

Долгая жизнь в жарком пространстве, в вечной охоте и борьбе за выживание высосала из него все силы и сейчас он напоминал лишь свою тень. Вождь Кохе часами сидел на песке у реки, всматривался в бескрайнюю синеву и его губы что-то невнятно бормотали. Михеке сегодня и вышел из дома, только, чтобы понять: что видит там его отец.

Но как не всматривался в синюю поверхность, мужчина не видел ничего нового и необычного.

Неужели его отец до сих пор ждет возвращения своей жены. Глупый, несчастный старик, отдавший любви всю свою душу, и не оставивший ни капли для сына.