poison ivy | Том Каулитц

Глава 13. Тяжелый выбор со стеклянными последствиями.

Оливия : Айви, может поешь? Хочешь снова заработать расстройство пищевого поведения?
Айви : Не трогай меня. Пойди с Эммой и Сарой погуляй.
Оливия : Мы уже сколько гуляем. Ты когда очнешься? Это не конец света.
Айви : Выйди из моей комнаты!
Оливия : Да пожалуйста.

Девушка громко захлопнула дверь, проходя на первый этаж. Шаги её были шумными, тяжелыми.
Я точно подпортила ей настроение. Даже жаль осознавать, что при неблагоприятных обстоятельствах могу грубо и равнодушно хамить близким людям.
Хотя, меня тоже можно понять.
Не спав девять дней к ряду скидывала на бессонницу. Это болезнь, при которой ты толком не спишь, но не особо и бодрствуешь. Каменные, пустые глаза утыкались в стены и потолки. Они искажались и закручивались. Отсутствие любых видов активности влияло на меня, промывая мозги. Зрачки расширялись и закатывались от приглушенного освещения и жуткой усталости.
Сердце слабо стучало, будто с одолжением. Его зажимали размышления о Каулитце. Переполненное сознание расплескивало разливающиеся, словно вода вопросы и мысли, заполняя весь организм.
Собственная спальня некогда содержащая уют и голосистые смешки, уже походила на старый кабак, окутанный табачным дымом и крепким спиртным.
Как это произошло? Без понятия.
Видимо, моя память повредилась, выкинув последние дни, как стопку пыльных кассет с дачного, всеми забытого чердака.
Пробелы в обессиленном разуме, заставляли жить в сплошном дежавю, напоминая последний поход к отцу. Он отменил все встречи с определенными аферами. Наверняка понял, какой мудизм проявил по отношению к родной дочери. Хоффман за него никогда не расплатиться.
За пределами дома творился хаос. Погода не отличалась от моего настроения. Проливал шумный дождь, стучащий по крышам и окнам, так и желающий прибить что-либо. Деревья покачивались и ударяли своими кривыми ветвями по мокрому стеклу. Будто хотели проникнуть в помещение в надежде согреться.
Вот только, моя комнатушка не содержала в себе теплоту, как ранее. Здесь было холоднее, чем зимой в штурмовой Аляске. Или в Северной Дакоте. Это там, где ужасно мерзко и морозно. Там, где твои щёки превращаются в оледеневший румяный фарфор куклы, выставленный на продажу в антикварном магазинчике поблизости. Это никому не надо, но иногда подобное может завораживать. Представление истории того или иного предмета. Вспышки киноплёнки чей-то давно прожитой жизни с этой вещью. Может она несла большую память и ценность. Хотя это неважно, ведь сейчас это сплошной хлам, собирающий осадочную труху проходящих мимо. И уже не имеет значение чье это, и как оказалось на дряхлых полках. Всё когда-нибудь теряет смысл. Это неизбежно.
Услышь такие слова Сара, она бы возникала и сказала бы :
- Айви, ты слишком много думаешь. Пессимист-реалист. Как ты ещё жива?
Та может и понимала, что это правда чистой воды, но все реальное отрицала и существовала в собственном мире, где на каждом шагу случается что-то хорошее и доброе. Счастье-голик. Горе-фоб.