Харон

🌔

Попадая в загробный мир, бестелесный дух во время путешествия по реке Стикс обязан окрепнуть, чтобы твёрдо стоять на ногах перед чашей весов, определяющей последний путь и место упокоения. Если душа слабеет, значит, ей рано умирать. Она вернётся...

Жизнь — произведение искусства, созданное живыми людьми. У каждого смертного свой собственный холст, свои собственные кисти и свои собственные краски. Душами люди способны создать красивую картину или мрачное полотно. Выбор за ними. Чтобы создать картину счастья, нужно использовать яркие цвета и сильные уверенные мазки. Необходимо рисовать сердцем. Нужно быть смелее и не бояться совершать ошибки.

Человеческая жизнь — это произведение искусства, которое никогда не будет завершено. На холст год за годом будут падать новые капли красок: рядом, по центру, сверху прошлых событий... Слой за слоем, душа будет продолжать добавлять цвета до самого конца — пока она жива. Потом смерть «подкупает». Кисти забываются, масло сохнет, и со временем рассыпается прахом. Незавершенная картина остаётся живой и прекрасной, если она была исписана любовью, страстью и смыслом. В противном случае, искусство погибает вместе с человеком. Забывается. Стирается из памяти и ума.

Хан Джисон был и холстом, и художником. Минхо являлся совершенным несовершенством. Их маленькая жизнь была забита смехом и улыбками. Джисон рисовал настроение, а Минхо, уподобляясь скульптору, лепил вокруг своей любви защиту. Он думал сохранить, сберечь и защитить, но он плохо старался. Забывая о себе и отдавая себя другому, он не замечал, как этой жертвой недоволен Хан. Тот хотел всё поровну: и любви, и боли. Однако получал всегда больше, чем отдавал. Джисон мучился.

Когда Минхо один без помощи и здравого смысла бросился отталкивать обидчиков, Джисон мог только с ужасом наблюдать, как несправедливость ломала его старания. Он рисовал Минхо здоровым и сильным, любящим и нежным, но на деле... Минхо оказался парализован на длительное время. Жизнь приклеила несовершенного к больничной койке, превратив в мусор. Джисон продолжал любить этот мусор и теперь мог отдавать больше, чем получать. Только горько было, а не радостно. Он заботился о Минхо, а тот мог лишь беззвучно плакать серыми слезами. Джисон слышал в них просьбы вырвать трубку из носа и дать ему задохнуться. Препараты не снимали боль, а лишь усыпляли. Однажды Ли Минхо не проснулся, и плакала погода. Джисон отмыл дождевыми слезами свой холст в надежде написать новую картину.