Дыхание в унисон

Часть 20

         Рождество — семейный праздник. Люди собираются вместе, дарят друг другу подарки, радуются. Вокруг такая добрая и теплая атмосфера. Семья Уизли не была исключением. Эти Предатели Крови были по-настоящему крепкой и любящей семьей. Том не знал, какой была эта семья в их прошлой жизни, но в этой очевидно Уизли были эталоном. Шумные, живые, позитивные... Слишком непривычно для такого как Том. Он был сиротой. Его глупая мать, даже не попытавшись бороться за жизнь, умерла оставив его в приюте Вула. Том так и не простил ее. Не понял. И не принял. Сколько бы лет не прошло, все его былые чувства и желания давно обратились в пыль. Он больше не злился на своего никчемного маггла отца и его родственников. Не злился на убогого Морфина... Хотя в подростковые годы, когда будучи сиротой просто хотел обрести семью, но был отвергнут, он злился и обижался. Хотел доказать всему миру, чего он стоит, когда этот мир вновь и вновь отвергал его. Все те желания и чувства гниют под опытом прожитой жизни и поросли травой. Так просто до них и при желании не добраться. А вот обида на мать всегда была жива. Она не мешала жить, не угнетала, просто была. Единственным человеком, что остался не прощенным и не забытым была Меропа Гонт. Женщина, что привела в мир Темного Лорда. Породившая настоящее бедствие.
       Наверное, в том мире, даже будучи взрослым, он не отказался бы провести с ней хотя бы одно рождество. Для сироты Тома Реддла его мама всегда была достаточно важной, чтобы он не похоронил мысли о ней. Единственный кто всегда помнил ее.
        Том был сиротой. Всегда. Но как любой сирота он всегда желал обрести семью. И так же считал это желание презренным. Ведь чувства и привязанности это слабость. Издеваясь над этой своей слабой стороной, он называл Пожирателей своей семьей, зная что за страхом перед ним скрывается презрение к его происхождению.
       Как любой воспитанник приюта Святого Вула Том ненавидел рождество. Потому что на этот праздник, даже в самые чёрствые и темные детские души пробивается росток надежды на чудо. Словно сейчас вот оно случится, и ты окажешься далеко от стен проклятого приюта. Тебе не придется драться за еду. Тебя не будут бить сверстники, ребята постарше, воспитатели, да вообще все кому ты не можешь дать отпор. Надежда, что может быть сегодня ты получишь в качестве подарка большую и горячую булку, съев которую не будешь весь вечер кутаться в одеяло от холода и стараться уснуть, чтобы не чувствовать голода. Эта булка обязательно согреет и подарит чувства насыщения. Да, они никогда не желали чего-то глобального. Поесть досыта и хотя бы один вечер не мерзнуть.
         А потом так же чувствовать разочарование. Потому что ожидание чуда и надежда в таком месте самые бесполезные чувства из всех возможных. Если хочешь наесться досыта, нужно стать сильнее и старше, чтобы отобрать еду у тех кто слабее. Тепло не станет, ведь во всех окнах огромные щели, из-за чего порой казалось, что в помещение холоднее чем на улице. И никуда из приюта ты не выберешься. Разве что в церковь на молитву. Только вот молитвами сыт не будешь. Вера в бога плохо сочеталась с постоянным насилием, голодом и страхом. Дети приюта, никак не могли сохранить в своих сердцах наивную веру в то, что где-то существует кто-то, способный сделать всех счастливыми и сытыми, но при этом он почему-то посылает им только какие-то испытания. Если ему так нравятся квесты, то пусть сам их и проходит. Если верить в него с такой точки зрения, то скорее начнёшь его скорее ненавидеть, чем почитать. Потому что для них он никогда не был справедливым. Дети из приюта не верили в Бога.
       Но хуже всего на Рождество было попасть в карцер. Зимой там легко можно было получить обморожение. Но в карцере еще и не кормили. Точнее полагалась корка хлеба и миска воды раз в два дня. А на Рождество, когда директор и воспитатели все поголовно праздновали и упивались алкоголем, все кто попал в карцер, рисковал остаться там навсегда. Потому что воспитатели не вспомнят про тебя до конца праздников. Тебе повезет если одна из стен оледенела, и ты сможешь полизать лед чтобы добыть себе немного воды. Или если у тебя есть в приюте те кто могут тайком принести тебе немного еды и воды. Но попасть в карцер на рождество, это было почти то же самое, что умереть.
        А попасть туда было очень легко. Достаточно было неудачно попасться одной из воспитательниц на глаза. Том помнил как ненавидел оказываться там. Больше он ненавидел только клетку. Туда сажали детей помладше, которых было рано отводить в карцер. В клетке по крайней мере было теплее. Ненамного правда. Но все равно. Но Том все равно больше всего ненавидел клетку. В карцере возможно было хотя бы двигаться. Что-то делать чтобы согреться и не сойти с ума в темноте. В клетке, даже будучи достаточно мелким, он мог только сидеть на холодном каменном полу и зло смотреть сквозь решетку, на всех кто приходит к нему.
        В конце концов приют привил ему стойкую ненависть и неприятие к Рождеству. На этом контрасте Хогвартс был волшебной сказкой. Тут было тепло, много еды, добрые учителя, что сидели с тобой за одним столом. Почти как семья. Да, впервые понять что такое на самом деле Рождество Том смог только в школе. Правда так никогда и не мог насладиться этим праздником. Всегда было ощущение тех чувств из детства. Когда едва расслабившись можешь лишиться жизни. 
       В этой жизни их Рождество проходило совсем не так. Вся семья Уизли собиралась за столом, надевали праздничные колпаки, обменивались подарками, пели песни, хлопали в ладоши. Много вкусной еды... Как жаль что Том не мог насладиться этим как и все остальные. А вот Герра наслаждался. Если он был в себе он тоже участвовал в празднике и был счастлив. Том знал, что ещё больше Герра счастлив от того, что на каждое Рождество они вместе. В принципе это было не так уж и плохо, хоть и хлопотно и слишком уж суетливо.
        Больше Тому нравилось просто вместе проводить время с Геррой, как и во все остальные дни, не придавая значения праздник то или просто будни. Каждый день как праздник, звучало не дурственно. В это Рождество Герра с утра был очень оживленным и активным. За целый день он даже ни разу не завис где-то, не вел себя странно и не засыпал в самых разных местах без всяких причин и предпосылок. Тому показалось, что это благоприятный знак. Хоть зеркало вызвало ухудшения в его состоянии, но благо они были временными. Душа Герры мало по малу восстанавливалась.
       Вообще теме души и смерти Том посвятил не мало времени в своей прошлой жизни. Он искал способ вернуть своего Гарри. Искал способ умереть. Вернуться во времени назад, все исправить... Но магия времени не работала так как должна была. Постоянно случались какие-то сбои, однажды Том даже временно ослеп, после очередной попытки. Пару раз терял руки и ноги, благо в том мире магия была развита куда сильнее и научились отращивать даже конечности, потерянные из-за магии или от магических существ. В конце концов даже упертый Том пришел к выводу, что магия времени для него под запретом.
         Расстроился тогда Том сильно. Но все не сдался. Решил зайти с другой стороны. Изучал смерть и душу. Сделал не мало открытий, почти нашел рецепт истинного бессмертия. Нащупал путь в сторону к чему-то большему, чем быть просто человеком. Но так и не смог вернуть своего возлюбленного. И не смог найти способа умереть. Хель имела извращенное чувство юмора. Она не забирала его до самого конца.
          На самом деле последние дни и годы своей жизни он не помнил вовсе. Все было как в бесконечном кошмарном тумане. Пока однажды он не открыл глаза на грани с поразительно чистым сознанием. Умирать оказалось не так страшно как он думал. И не больно. Жить было куда сложнее.
            Так к чему он это, Том многое знал о душах. И мог точно сказать они восстанавливаются со временем. Если маг не останавливался в своем развитии, не только физическом и магическом но и ментальном, душа со временем зарастала, оставляя на месте раны рубец, которые могли увидеть мастера душ. Это была одна из новых профессий магов в его прошлой жизни. Она стала популярной с момента, как Том увлекся этой магией. В этом мире к сожалению вершиной магии души были крестражи. Как магистр магии души Том сейчас смотрел с презрением на этот суррогат настоящей магии. По молодости он был так глуп и наивен, раз принял подобное за вершину темной магии. Если бы в этом мире оказался хоть один мастер душ, то в миг излечил бы недуг Гарри. У Тома просто не хватало магии и контроля для подобных тонких манипуляций в этом теле.
         Печать Предателей Крови в такие моменты раздражала особенно сильно. Том умел и знал многое, но ему приходилось постоянно подгонять свои умения под возможности этого жалкого тела. Поэтому до сих пор он так и не смог вымыть из их ауры печать. По всем расчетам ему для них двоих понадобится просто колоссальное колличество магии. А ведь печать у них уже была ослаблена с помощью Джинни. Их сестренка и результат детской косорукости Тома. С другой стороны все в итоге закончилось куда лучше, чем он мог рассчитывать.
         Герра весь день носился как заведенный, с этим праздником. Бурно реагировал на подарки, отправлял свои, писал письма, на праздничном ужине составил Дамблдору компанию в его эгоцентричности и даже поздравил Гарри Поттера и Рона. Вручил обоим подарки. И на удивление Поттеру достались самые обычные конфеты, без яда, взрывчатки, каких-то странных зелий... Очень странно. Что он задумал?
         Том чувствовал как напрягается седалищный нерв, сигнализируя о будущих неприятностях. Герра что-то задумал. Тома не проведешь наивным взглядом и скорченной в непонимании симпатичной мордашкой. Но пока это не то, что мгновенно убьет его на месте, Том был не особо против. Это было даже забавно. Кто бы знал, что все выходки Герры когда-нибудь будут восприниматься им так спокойно и благосклонно. Оба близнеца знали, что Том только для вида ворчит, но на самом деле, если бы он хотел, то смог бы пресечь большинство выходок брата.
       И эта энергичность тоже была хорошим знаком. Том помнил, как в той жизни Герра не мог даже с кровати встать, пока Тома не было рядом. Такой деятельный мальчишка, не мог даже выйти на улицу, чтобы полюбоваться пионами. Тому передались все воспоминания о жизни Гарри Поттера которую застал его крестраж, и та жизнь была далека от идеала. Том не понимал большинство чувств Гарри, не понимал его действий, но чувствовал тот его страх. Не смерти, нет... Подсознательный страх умереть в одиночестве никому не нужным.
        И Том знал сколько ради него сделал Гарри. Он все это видел в воспоминаниях, которые пришли к нему с его же осколком души. Целая жизнь другого человека появилась в его голове. Было сложно не сойти с ума. Но он стал понимать своего Гарри куда лучше. И от этого было ещё невыносимее. Что он не может ничего исправить. Что никто больше не будет относиться так к Тому. Не потому что ему что-то нужно, не из страха, ни ради власти и вседозволенности, а просто... Просто потому что считает Тома потрясающим и не хочет, чтобы он уходил.
         Том умел очаровывать людей. Умел влюблять их в себя. Но никто не любил его так отчаянно как этот мальчишка у которого, ничего кроме этих разрушающих его чувств не было. Поэтому пусть скачет, пусть бесится, устраивает представления, да хоть пусть весь Хогвартс подорвет. Тома волнует только его безопасность, в остальном Герра абсолютно свободен и волен делать что пожелает. С условием, конечно, что он должен оставаться с Томом. Всегда. И лучше бы им умереть в один день. Без Герры он не готов жить в этом мире и минуты. Впрочем как и слишком долго ждать его на той стороне.
          Да уж, думать о смерти в Рождество не слишком традиционно. С чего бы его на мрачные мысли потянуло? Он намеривался прожить эту жизнь настолько долго и счастливо, насколько возможно. И чтобы этот рыжий парнишка, который пытается слямзить у МакГонагалл ее стакан с алкоголем, был с ним. Так, стоп. Алкоголь!
       Том не готов был всю ночь бегать по Хогвартсу за неадекватным Геррой. Он прекрасно помнил, чем заканчивались его попойки в той жизни. Он даже Снейпа споил. А в этой жизни, он что с мандрагорой и на брудершафт пить будет? Том не готов был брататься с домовыми эльфами, кентаврами, русалками или с кем еще по пьяные решит породниться этот неугомонный.
        Поэтому Том откинул в сторону свои пространные мысли и стал всячески мешать Герре утащить откуда бы то ни было любой напиток, который был крепче тыквенного сока. И пусть они оба тыквенный сок ненавидели, но сегодня он будет пить только его, во избежание так сказать. Том был очень наивным. Изначальный план этого гаденыша был не в том, чтобы выпить самому. Но обо всем по порядку.
       Маги очень азартные существа. Все эти всевкусные конфеты и прочее было этому доказательством. Вот и на Рождество была такая забавная традиция в один из праздничных кексов добавлять огромное количество магического острого перца. Такого, что даже лизнув, можно почувствовать как язык скукоживается. И Том знал об этой традиции, но обычно ему везло. До этого дня. Вот он откусывает свой кекс и чувствует как начинает гореть во рту. Он резко запивает этот ужасный вкус напитком из ближайшего стакана. И понял, что что-то не так когда еже все выпил и наткнулся на возмущенный взгляд все той же МакГонагалл и обнаружил ее бокал в своей руке.
      — Я... Это... Нечаянно? — успел только выдать он, чувствуя, что его тринадцатилетнему телу было достаточно бокала слабоалкогольного напитка, чтобы появился нужный эффект.
       Переведя взгляд на хитро скалящегося Герру он все понял. Вот же гад, сориентировался. Отомстил таки за отработку. А главное довольный какой. Ну что же... Тому ведь тринадцать сейчас? Он молодой и пьяный, так ведь?
      — Ха-ха-ха, — он вдруг как-то зловеще рассмеялся, и Герре вот очень не понравился этот смех. Очень.