Свет Во Тьме

Глава Третья. Имбра

Импрацентум. Стих Светозарный Второй.
Во тьме рождённые греховным словом,
Мглой свет покроют ошибки четырёх.
И смерть явит свой лик под тихим зовом,
Тех, кто услышит твой последний вдох.
Слуга почтеннейших Господ.

      Зваться Носителем на территории Агрумов, как ни странно, было не самой худшей участью. В большом количестве своем, их лица стремительно меркли по прошествию лет, становясь темным пятном в памяти народа. Никто уж не вспомнит, как звали тех юношей и дев, что по несчастью сумели когда-то пройти отбор, заработав такое ненавистное всеми клеймо Носителя. Их имя не будет вечным символом чего-то чуждого, темного и мерзкого, ведь совсем скоро его похоронят под сотнями других, забыв раз и навсегда. А вот для Двэйна такой исход казался благословением.
      Слишком бледные пальцы в немом отчаянии вцепились в кованое ограждение балкона. Не имеющей на руках тяжёлых оков, не видящий перед собой тюремных решёток, младший Имбра был скован пуще любого заключённого. Скован клятвами и страхом. Не за себя, как многие могли бы подумать, и даже не за двух своих собратьев, которые, казалось, очень давно смирились со своим шатким положением. Двэйн боялся за детей, что совсем скоро прибудут к стенам Крепости Света, как происходило каждый год на протяжении тысячелетия. Ступив в холодные просторы лабиринта теней за толикой божественного снисхождения, Носители отыщут там лишь свою могилу. Младший Имбра слишком хорошо помнил о том, что происходит за завесой напускного благожелания Рексов и Богов, теплясь в сердце их «спасительного» лабиринта. Запертые в нём души до сих пор отражаются в глубине тёмно-синих глаз Двэйна, но о них более никто и никогда не узнает. Его заставили в этом поклясться, и за эту клятву он каждый год расплачивается частью своей души, если от той что-то и осталось.
— Кор, как всегда, первые... — протяжно прозевал Аарон, наблюдая за смирным рядом из шести новоиспечённых Носителей.
       Век успел минуть с тех пор, как Двэйн впервые приблизился к Крепости Света, находясь в почти такой же толпе из Носителей дара Кор. Только его была во много раз больше. Двадцать семь одаренных, большинству из которых едва ли исполнилось шестнадцать. Напуганные, обессиленные, потерявшие надежду и уже простившиеся с жизнью, они беспрекословно исполняли каждый приказ Рекса и Менторов, видя в этом единственный смысл своей жизни. Они и не думали бороться. Не допускали и крохотной мысли о том, что, возможно, они являются нечто большим, чем просто избранный на убой скот. Это ли божественная милость? Разве это справедливая плата даже не за жизнь, а за мрачное существование? Губы сомкнулись в тонкую линию. Со дня первых испытаний в лабиринте не выжил ни один Носитель, но выживали Имбра и, как ошибочно люди это называли, их удача, на деле была проклятьем. В черных коридорах лабиринта умерла их душа, наблюдая за страданиями Носителей гибло их сердце, а тяжесть бессмертия лишь множила эту боль, пронося её сквозь века, сохраняя в первозданном виде.
— Анема, - хмыкнул Лисандр, коротко взглянув на подошедших к крепости детей. — Всё меньше и меньше...
       Четверо одаренных, прибывая в задумчивой прострации, синхронно замерли позади Носителей Кора. Ещё не умеющие подчинять себе новообретенные силы, они, несомненно, сами того не понимая считывали эмоции других, из-за чего страх и отчаяние в их душах пылали стократ сильнее. Пожалуй, это была именно та деталь, которая позволила Агруму Кор занять главенствующую роль. Пока Носители Анема горели в чужих убийственных чувствах, Кор наблюдал за их страданиями, самозабвенно воруя власть и влияние. Очередное ироничное уродство: Сила правды, выращенная на почве лжи и уловок.
— Пятеро из Менс, - сосчитал Аарон, после вернув всё своё внимание к бокалу алого вина. — Пополнение цепных псов Курта...думаю, он будет рад.
       «И по истечению праздника, этой радостью он подавится», мысль, что живительным бальзамом легла на израненную душу Двэйна. Всего один Лунный Цикл* и врата лабиринта откроются, но лишь для того, чтобы похоронить в себе Рексов и Богов, навсегда забрав с ними необходимость в бессмысленных и жестоких смертях.
      Под натиском нечеловеческой силы Имбра, кованое ограждение согнулось в протяжном скрипе, тем самым вернув к Двэйну осуждающие внимание его собратьев. Сохранять терзающие думы при себе он никогда не умел, те вырывались наружу хаосом и нескрываемой яростью, что охватывала всех, кому не посчастливилось оказаться рядом. О последнем так любил напоминать ему Рекс Курт, наслаждаясь причиненной врагу болью.
— Двэйн, нет, — тяжело выдохнул Лисандр, убирая руки младшего собрата от ограждения. — Ты ведь нам пообещал.
— Он много чего обещает, — небрежно бросил Аарон, одним глотком иссушив бокал. — Ты не устал просить его проявить благоразумие?
        Ответом стал грозный взгляд, под которым Аарон лишь устало закатил глаза. Отцовская любовь Лисандра к Двэйну всегда была помехой, как считал Аарон, ведь будучи любимцем старшего Имбра Валентайн чувствовал безнаказанность в всем её проявление. То снисхождение и забота, которые были его вечными спутниками, развязали Двэйну руки, что с каждым годом влекло за собой всё большие проблемы.
— Не тебе мне говорить о благоразумие, Аарон, — гневно выплюнул Валентайн. — Сидишь и напиваешься на мягких диванах, пока дети жертвуют собой во имя чужой славы!
— Да, — спокойно пожал плечами средний из Имбра. — И за-за меня не умер ни один Носитель, Двэйн. Можешь похвастаться тем же?
       Сердце пропустило удар. Фраза, брошенная с поражающей бесчувственностью, успела уложиться в голове много позже, чем ярость, волной рухнувшая на Двэйна. Ему впервые всем сердцем захотелось причинить боль такой же силы своему собрату, навсегда выбив из того желание так жестоко над ним насмехаться. Особенно использую в этих целях её.
— Это слишком, — холодно бросил Лисандр, удерживая Двэйна на месте. — Мы ведь уже это обсудили.
— Но Миранда от этого живее не стала, - злостно бросил средний Имбра. — Пойми, наконец, Двэйн, твои бессмысленные попытки бросить вызов богам ничем хорошим не закончатся.
— Не он причина гибели Миранды, Аарон, — все в том же тоне продолжил Лисандр. — Но в последнем ты прав. Двэйн, оставь эти мысли. Кто мы, чтобы противостоять силе четырёх? Они сотрут нас в пыль, как только узнают о твоих намерениях.
— Уже стирают, Лисандр! — в отчаянии взревел Двэйн. — Погляди на это! — Валентайн рвано махнул себе за спину, указывая на горстку Носителей. — С каждым столетием нас всё меньше! А вы сидите здесь так, словно всё происходящее вас совершенно не пугает!
— Не пугает?! — Аарон одним движением отбросил дубовый стол к стене, от чего тот раскололся на две части. — Поверь, дорогой мой Двэйн, родись ты во времена нашего с Лисандром отбора, твой крик страха покрыл бы земли четырех Агрумов и обитель клятых Богов!
— Успокойтесь! — старший Имбра с силой оттолкнул собратьев друг от друга, встав между ними. — Я ведь просил тебя вновь не поднимать эту тему!
— А ещё ты просишь потакать ему! — Аарон яростно указал на младшего Имбра. — Носители не всегда были такими, Двэйн. Раньше они были такими же, как ты. Боролись, отказывались идти в Крепость Света и поносили Богов, мнив себя всесильными созданиями, — театрально разведя руками, Аарон устало отступил назад. — И мы были такими же... Да только погляди, как они нас наказали... Мы вымирающий орден. И Миранда была последней. Боги не позволили ей жить, как не позволят и тебе, если ты не остановишься.
       Последняя фраза сорвалась с губ еле слышным шепотом, от чего в душе сгустилась тягучая пустота. Если Лисандр любовью пытался указать нужный путь, то Аарон болью наставлял подопечного, не спуская ему с рук, даже самые незначительные, ошибки. Иногда Двэйн был за это благодарен, но не сейчас, ведь его собратья были слишком далеки от истины, к которой он всё ещё не мог их подвести.
— Они никогда не позволяли нам жить, Аарон, — с несвойственной ему тоской изрёк Двэйн, неспешно развернувшись к поляне пред крепостью. — Просто стали чуть медленней уничтожать, пока... Что? — вновь неосторожно вцепившись руками в ограждение, младший Имбра вырвал его с корнем, чуть не рухнув вниз.
— «В свете их лживого благословения, склоните головы и шагните в объятия смерти, на потеху лицемерным божествам!», разве так не лучше, Рекс Арвин?! — истеричный женский крик, казалось, услышали жители всех Агрумов.
        Двое взрослых Носителей дара Карпас еле как удерживали девушку, волоча её по земле к Крепости Света. Однако, к ужасу двух старших Имбра, это оказалось даже не самым удивительным зрелищем. Чуть дальше, от нечастого гостя крепости в лице Рекса Карпаса, стража несла пьедестал с разбитым на нем лунным камнем. Одним из четырех, без которого невозможно провести отбор Носителей, а значит праздник Света в этом году грозил сорваться, что являлось лишь самой ничтожной проблемой, нависшей теперь над землями Агрумов. В сознании навязчиво запульсировала единственная мысль: Что будет дальше?

_________________________

Лунный цикл — на землях Аргумов луна отличается от той, к которой мы привыкли. Мрачный, почти не излучающий света полумесяц, держится в небе пять дней. Следующие пять дней он растет, а его свет слабо, но верно крепнет, пока не наступит следующий и последний этап цикла. Последние пять его дней луна становится полной, а ее редкие, но светлые лучи, опускаются на землю.