Восторг от разрушения

Пролог

Ветры, проносящиеся над сухой обожженной землей, были больше похожи на пламя – горячие и неумолимые. Сколько столетий прошло с тех пор, как они научились предсказывать погоду, но никто не помнил какой она была до этого. Все жили в останках разрушенного мира. Леса, когда-то зеленые и густые, теперь стояли как мертвые памятники. Обгоревшие стволы деревьев торчали из земли, искривленные и обломанные, словно их вырвали с корнями, а обугленные ветви безжизненно висели, как скелеты, обвешанные пеплом. Где-то вдали едва виднелись темные пятна - те редкие обреченные оазисы, что еще держались в этом вызженном мире. Они казались больше призраками, чем настоящими лесами, а повсюду – молчание. Мир затаился, забыв, как звучит жизнь. Редкие капли кислотного дождя с шумом падали на землю, растворяя остатки того, что когда-то казалось живым.

Рейвен стоял на краю утеса, наблюдая за горизонтами, слушая скрип, будто сама земля кричала о боли. Он не видел, но ощущал присутствие тех, кому не суждено будет встретить тот самый день, о котором он грезил ночами. Он ощущал мрак и пустоту окружающего мира, пока в его жилах пульсировала тоска и отчаянье. В том, что еще несколько десятков лет назад казалось живым, не было больше ничего. Ни жизни, ни смысла. Только обломки. И теперь, когда он искал силы двигаться вперед, он чувствовал лишь пустоту, как тяжелое молчание, которое нависло над его душой.
Почему я все еще здесь? Почему я продолжаю бороться с этим?

Святой отец Николай был последним, кто помнил, как все было раньше. Когда мужчины и женщины делили мир, когда была ясная иерархия, понятные роли. Для Рейвена это было чуждо. Все разрушилось в один момент, как будто сам мир лишился основы.
Теперь Рейвен помогал тому, кто заботился о том, что осталось. Женщины правят миром. Их эпоха. Их порядок. И хотя когда-то мужчины все-таки считались важными для поддержания жизни, для продолжения рода, теперь даже эта функция была лишена их власти. Мужчины и женщины, которые смогли самостоятельно вынашивать потомство, обосновались за пределами женского анклава. Они когда-то поклонялись Матери Прородительнице, а за это получали жалкое защитное отребье, вышедшее из строя в центральных районах и второсортную пищу, состоящую из синтетического сырья.
Рейвен стоял с каким-то инструментом в темном, почти черном костюме, предназначенном для человека, который был явно меньше его шести футов. Весь костюм казался неплотно облегающим тело, некоторые участки слегка торчали, поэтому ему пришлось лично вшивать куски ткани, что делало его образ еще более убогим. Он стоял в изоляции от всего того, что до сих пор ему знакомо. Лишь пластиковые стекла давящего шлема пропускали свет, но они тоже были покрыты специальным фильтром, защищающим от вредного ультрафиолета, как и вся остальное обмундирование. И теперь, не смотря на его технологические преимущества, эта одежда стала напоминанием о том, как мало чего осталось от той цивилизации, что когда-то могла позволить себе столько вещей.

Он перекинул инструмент из рук в руку, когда услышал приближающиеся шаги. К обрыву подошла девушка, но на значительном расстоянии от него, будто не решаясь подойти ближе. Напряженные плечи выдавали ее внутренние переживания.

- Ты пришла сообщить мне что-то важное, - сказал Рейвен, не поднимая головы, его голос был низким и монотонным, как всегда. Он знал, что что-то не так. Она сделала шаг к нему, а затем замерла почти у его плеча. Рейвен не взглянул на нее, но ощущал это, как инстинкт – что-то сломалось.

- Рейвен, - ее голос дрожал, она сжала кулаки, чтобы подавить волнение. – Мы... Мы потеряли еще одну группу.

Теперь Рейвен наконец поднял взгляд. Его стальные глаза, которых она не видела в данный момент, но хорошо помнила, наверняка прожигали ее сквозь зеркальное покрытие шлема.

- Где? – спросил он, голос уже не такой ровный, как раньше.

- На восточной границе, - ответила она, глотая воздух, пытаясь сдержать страх. – Вчера еще передавали сигналы, но утром связь оборвалась. Мы нашли только их оборудование... и... тела.

Он повернулся с таким звуком, будто сама земля откликнулась на его движение. Он глядел ей прямо в глаза.

- Его больше нет, Рейвен.

- Ты уверена, что все погибли? – его голос был едва слышен, как будто он хотел убедиться в каждой букве ее слов.

Она опустила взгляд, чувствуя как его глаза проникают в ее душу, заставляют дрожать.

- Мы не нашли живых. – ее голос сорвался на последних словах. – их не было.

Тишина растянулась, словно они оба ожидали чего-то другого – ответа, надежды, может быть, хотя бы намека на выживание. Но в этой пустоте, что охватила их, не было место для слез. Рейвен молчал. Он знал, что потеря Александра была неизбежной. Но сейчас, в этот момент, он ощущал лишь тяжесть. Его рука сжалась в кулак.

- Сколько еще? – спросил он, едва удерживая равновесие.

- Мы не знаем, - ответила она, теперь ее слова звучали как приговор, - но мы не можем больше ждать. Рейвен отвернулся, его взгляд стал пустым, будто он искал что-то в этом разрушенном мире, что могло бы его удержать. Но вместо этого он только ощущал, как все ускользает от него, и с каждым биением сердца пропадает еще одна часть того, что осталось.

- Хорошо, - произнес он, поворачиваясь. – Готовьте оставшихся. Мы идем туда завтра. Она кивнула, хотя понимала, что их шансы, с каждым днем становятся все меньше. Но другого выбора не было.

- Тебе не убежать от этого, ты же знаешь.
Она оставила его там, направляясь обратно в сторону лагеря.

Ты не живешь, ты выживаешь и сейчас самое время сделать правильный выбор.