Приступ сумасшествия

Глава 18. Плохой день

Алина

Мне плохо. Очень. Такое чувство, что всё живое во мне выжали, как воду из тряпки.

Пример очень подходит, ведь всю ночь я проплакала, а утром у меня болела голова, что было неизбежно. И всё из-за глупого вранья. Почему Лёша всё сразу не рассказал? Я думала, что мы достаточно доверяем друг другу и можем рассказать всё, что угодно. Но, похоже, так думала только я.

Взяв свой новый телефон в руки, я проверила сообщения. Да, я забрала телефон вчера, но только потому, что боялась, что его украдут. И мне всё равно он был нужен, ведь я уверена, что папа звонил много раз. Я могла бы не обратить на это внимание и проигнорировать его подарок, но Лёша наверняка потратил на него много денег. К сожалению, совесть не позволяет мне оставить такой дорогой подарок на улице.

Что-то на экране нового айфона привлекло моё внимание, и я нажала на сообщение от незнакомца, игнорируя другие сто пропущенных от Лёши. Какой же он одержимый придурок, купил новую симку и сразу же записал на ней свой номер, как: «Любимый». Пусть молится о том, чтобы я хотя бы не удалила его номер из контактов.

Ещё и звонил в три ночи. Точно придурок.

Кровь стыла в жилах, когда я увидела фото в чате с незнакомого номера. Фото, на котором был изображён… Лёша, мой Лёша, и девушка. Красивая, светловолосая блондинка, которая целует его... Лёшу.

Я не стала смотреть, что было написано снизу, просто заблокировала телефон и уткнулась в подушку, рыдая о всех страданиях своей жизни. Я думала, что хуже вранья Лёши уже не может быть, но ошибалась. Теперь он с другой девушкой, пока я, как дура, плачу у себя в постели. Как я могла подумать, что нужна такому парню, как Лёша? Сразу было понятно, что у него куча девушек постарше и сексуальнее, которые точно ему подходят и не устраивают истерик, как я.

От стольких мыслей моя истерика усилилась, и когда мне позвонила Аня, я едва смогла вымолвить хоть слово.

— Алин, я ничего не понимаю. Кто предатель?

— Ты не понимаешь. Я думала, он хочет быть со мной, — в который раз истерически всхлипнула я.

— Боже, я сейчас приеду, — сказала она, после чего отключилась, дав мне повод зареветь ещё громче.

Но посреди истерики я поняла, что это мог услышать Лёша, если он сейчас дома. Боже, вот я и дура. Как я могла так облажаться? Тогда он поймёт, что мне плохо и я страдаю по нему! Хоть это и так… Всё равно! Пусть сам плачет, а я буду делать вид, что всё хорошо. Буду делать вид. Обычно Лёше не нравится, когда я вру…