Улица военных ветров

Глава 11: Холодная ночь.

Остаток дня прошёл тревожно. Очень тревожно и страшно. Постоянно заглядывали немцы, предлагая Гюнтеру что-то и тыкая пальцем в Леру с отвращением, в каком-то сарае сожгли всех «ненужных» по мнению фашистов людей, тобишь мужчин. Зачем? Ну, якобы, не глупые, отбиваться будут и женщин защищать. А, видите ли, немцы прямо умники-разумники, в чужой стране сами разберутся. Или для них это уже была часть Германии?
С горем пополам стемнело, наступила ночь, которая, как назло, была очень холодной, в отличии от прошлых.
   Лера достала два одеяла из шкафа, перекладывая их себе на кровать. И в ту же секунду за её спиной появился Гюнтер.

— Bekomme ich mindestens eine Decke? Ich bin auch ein Mensch, und besonders bei deinem Frost ist es im Winter wirklich schlimm… [Достанется хотя бы одно одеяло мне? Я тоже человек, а особенно с вашим морозом, зимой совсем худо...] — тихим голосом спросил Ханс.
— Понятно, что ничего не понятно… — буркнула Валерия, даже не обернувшись на жильца, если можно было его так назвать. Конечно, жилец из ряда захватчиков…
— Ich verstehe, dass wir für Sie Feinde sind, aber nicht alle Deutschen sind Faschisten. Ich wünsche dir nichts Böses. Wenn es nach mir ginge, würde ich komplett mit dir durchbrennen! Im Ernst, Valeria… Für dich bin ich wie ein Diamant im Mist, ich werde dich nicht vergewaltigen, ich möchte nur, dass du relativ ruhig in diesem Chaos lebst![Я понимаю, что мы для вас враги, но не все немцы фашисты. Я не желаю тебе зла. Будь моя воля, я бы и вовсе сбежал бы с тобой! Серьёзно, Валерия… Я же для тебя как бриллиант среди навоза, не собираюсь тебя насиловать, я просто хочу, чтобы ты жила относительно спокойно среди этого хаоса!] — вермахтовец взял девушку за руки, немного массируя ладони. Она стоит к нему спиной.
Эх, а знала бы эта фройляйн о его чувствах… Подождите, фройляйн же, верно?.. Чёрт, об этом Гюнтер и не подумал. Что, если на фронте у Карцевой какой-нибудь жених, или ещё хуже — муж?!
Лера вздрогнула от прикосновений потенциального врага. У него были действительно теплые ладони… Нет-нет-нет, и страшно одновременно.
— Меня буквально держит за руки захватчик! И так беззлобно… — подумала Валерия.
«Немецкой подстилкой быть не собираюсь!» — обещание, которое она дала сама себе. Но мало ли, как перевернётся мир, и она полюбит этого «анти-фашистишку среди фашистов» в ответ…

В этот же момент немец указал пальцем на один из одеял и жалобно посмотрел на девушку. «Хоть бы она поняла, хоть бы она поняла…» — пожалуй, единственное, что было у него в голове на данный момент. Все-таки очень не хотелось мерзнуть ночью, пока русская под одеялком нежиться. И что более возмутительно, не с ним!
   К счастью, девка не промах — все поняла, обернула одеяло вокруг предплечья, перенесла на выделенное для него место.
— Danke, [Спасибо.] — поблагодарил Гюнтер и чуть наклонился к девушке со спины. Наглец, поцелуй он хочет… А по морде своей немецкой он не хочет, случаем?! Мало ли, сейчас придуривается, что хороший, а потом застрелит её к чертям? Карцева снова ему не верит… За два года войны она настолько усомнилась в человечности, так это ещё и солдат вражеский.
С этими спутанными мыслями и противостоянием с самой собой Валерия улеглась на кровать, по уши укрываясь одеялом и сворачиваясь под ним калачиком.
— Gute Nacht, mein Lieber… [Доброй ночи, дорогая…] — как можно нежнее постарался произнести немец. Насчёт результата он так и остался в неведении, так как русская промолчала, не желая продолжать диалог. Ханс тоже лёг на кровать, отвернулся к стене, и по грудь укрылся одеялом. Лёг прямо в форме, грех снимать, под ней такой слой утепления!
***
Посреди ночи Гюнтер проснулся от очередного кошмара. Там на его глазах расстреляли, изнасиловали и побили его возлюбленную, а после всего этого сожгли труп. Зрелище, пускай и во сне, было совсем не из лучших. Он взглянул в окно за кроватью: тьма тьмущая, только на крыльце дома напротив стоит фриц и курит.
   Немец поднялся с кровати, деревянный пол скрипнул от навалившегося на него веса. Он подошёл к соседней кровати, наблюдая за спокойным на вид сном русской. В голову пришла безумная идея, от которой он, пожалуй, мог лишиться жизни (если бы Карцева ружьё достала из шкафа), но это стоило того.
   Гюнтер оперся руками на матрас, перелезая через зажатые под одеялом ноги. Оказавшись на кровати и надвисая над Лерой, он как можно было тише и нежнее лег рядом с её силуэтом, немного приобняв рукой.
За этим не последовало никакой реакции девушки, она так и продолжала дремать, но уже с немцем под боком.
На утро с пробуждением Валерия почувствовала что-то такое…теплое и приятное сбоку. Машинально она подумала, что это Мурюшка — кошка, которая переодически забиралась через подвал или окно в дом и находила теплое местечко, а Карцева не возражала. Животное же, и наверное не понимает особо, что за ужас вокруг творится.
Не двинув головой и продолжая смотреть в потолок, Лера дотянулась до «кошки» руку и погладила «её» ладонью. — Мурюшка… Ты снова здесь…
А через мгновение она поняла, что животное шерсть потеряло. Заметно, вообще-то! Сочтя это за бред, девушка наклонила голову, и увидела перед собой не кошку, а следующую картину: перед ней, на одеяле, лежал Гюнтер, уперевшись в её бок и беззаботно продолжая спать.