Перекрёсток

Глава 8. Перемены.

— Слушай, мы побили собственный рекорд,— Джеймс поднял голову от пергамента, на который лениво переносил буквы.

— Какой это? Молчать более пятнадцати минут?— Скорпиус дернул уголком губ, не отрываясь от своих записей.

— Нет. Три недели без наказаний,— хмыкнул Поттер, почесывая пером за ухом.— Удивительное достижение, надо на него указать Розе...

— Ага, а она тебе скажет, что некоторые люди годами обходятся без наказаний и живут не хуже,— слизеринец взглянул на часы.

— Что-то МакГонагалл подобрела в этой году: назначить нам наказание до ужина, а не после него, оставив шанс еще что-нибудь натворить... Может быть, она чувствует угрызения совести после того, как позволила Фаусту мучить меня целый месяц в прошлом семестре?— предположил Джеймс.

— Не думаю, что по этому поводу хоть у кого-то из профессоров проснется совесть. Просто сегодня после ужина совет старост, и МакГонагалл с другими профессорами должна там быть,— заметил Скорпиус.— Поверь: взрослые, наказав, редко думают о том, что наказание можно было бы смягчить...

— По своему опыту знаешь?— Поттер насторожился.— Тебя отец на каникулах мучил?

— Меня? Хотел бы я на это посмотреть,— ухмыльнулся Малфой, вообще прекращая писать.— Мы с ним пару раз вежливо поговорили, а потом мы с Донгом провели незабываемые часы в моей комнате.

— В шахматы играли?

— Донг — да, я — нет,— Скорпиус откинулся на стуле.— Понимаешь, Поттер, мой отец совсем разучился командовать эльфами. Когда он говорит «Донг, двадцать пять партий, все записывай!», то упускает одну маленькую деталь — он напрямую не указывает эльфу, что в шахматы он должен играть со мной...

Джеймс рассмеялся и чуть не рухнул со стула, на котором качался.

— Когда-нибудь ты своего папочку в могилу сживешь.

— Еще чего,— фыркнул Скорпиус.

— Он, наверное, с ужасом ждет, когда тебе семнадцать исполнится...— со смешком заметил Поттер.

— Ну, про это мы не говорили,— пожал плечами Малфой.— Кстати, я собираюсь устроить вечеринку по этому судьбоносному случаю. Приглашу лишь избранных.

— И кого же?

— Тебя.

Они замолчали, услышав шаги за дверями и голоса.