Квартира на двадцать седьмом этаже. Я стою по щиколотку в воде и смотрю в телескоп. Снова затопила соседей этажом ниже. Намеренно. А в телескопе Млечный путь. Проще говоря, я наблюдаю космос. Ты снова придёшь ко мне, а твои ботинки промокнут сразу же, как только переступишь через порог. Ты на секунду замрёшь, думая, какая я дура, но потом тебя будто по голове ударят, и ты метнёшься ко мне. И дальше - как и обычно - ты начнёшь трясти меня за плечи, думая, что я опять не в себе. А со мной всё нормально, я здорова, как никто другой в этом грёбаном мире. Просто мне нравится чувствовать, как мягкая вода ласкает ноги, а из окна от пола до потолка видно бесконечное небо.
Ты - географ моего тела - снова скажешь мне, какая я бестолковая.
- Ты издеваешься? - закричишь ты после продолжительной паузы. - Мне снова придётся оплатить ремонт соседям снизу?
А я повернусь к тебе и улыбнусь самой нежной, самой искренней улыбкой. Будто бы то, что я сделала, должно было случиться непременно. И, когда ты увидишь мои глаза, ты снова простишь меня, прижмёшь к себе и скажешь, что мне просто нужно принять таблетки. Да какие к чёрту таблетки? Я здорова. Но говорить не буду ничего. Скажешь ты. Скажешь, что любишь меня, какой бы психически неуравновешенной я ни была.
Ты - географ моего тела - заточишь меня в свои объятия и будешь рисовать узоры на моей спине. А улыбка не сползёт с моего лица ни на секунду. Я лишь буду двигаться в такт мелодии, которая будет будто бы исходить из стен. Но это мелодия наших чувств, и исходить она будет из наших сердец. Это мелодия наших тел, и она будет буквально обжигать клетки мозга, донося свои прекрасные звуки до наших ушей.
Я буду двигаться очень медленно и очень умиротворенно. А ты всё ещё будешь обнимать меня так сильно, как только сможешь. А белые стены будут светиться алыми, синими, жёлтыми огнями, будто в комнате есть светомузыка. Будет дым. Много дыма. Я смогу разглядеть твоё лицо лишь в сантиметре от своего. А под ногами - вода, кажущаяся алой, а затем - синей, и, наконец, жёлтой.
Будто бы...
Сколько бы слов любви ты мне ни говорил, какие бы дифирамбы я ни услышала из твоих уст, я не буду достаточно хороша, ведь так? Я помню, как ты рассказывал мне о ней. Она идеальна. Её образ так чётко отпечатался в моей голове, что, когда ты целуешь меня, я чувствую вкус её помады. Мы же были друзьями, ты, верно, помнишь это? Как ты рассказывал мне о том, что она снова закатила тебе истерику из-за туфель, которые оказались ей малы. Как ты рассказывал мне о том, что она лежала у тебя на груди и слушала твоё сердцебиение, а затем пыталась почувствовать своё, чтобы понять, бьются ли ваши сердца в унисон. И если нет, то она начинала переживать и нервничать. Как она рыдала навзрыд, когда какой-нибудь сериальный Уильям бросил Луизу. Как она пыталась приготовить оригинальное блюдо, устраивая невообразимый беспорядок в кухне. У неё были свои тараканы, и они были на удивление идеальными. Для тебя, конечно же.
А мои тараканы просто до ужаса бестолковые. Они сидят на кожаном диванчике и курят кальян. А затем заставляют меня идти в ванную и включить воду, чтобы снова затопить соседей снизу. И после всего достать из коробки телескоп и изучать небесные тела. Я не та, ведь так? Я ведь не напоминаю тебе о ней. Но почему же? Ответ прост до такой степени, что становится скучно: ты о ней и не забываешь. Для того чтобы что-то вспомнить, нужно об этом забыть. А ты не забываешь. Так объясни же мне, зачем ты остаёшься всякий раз, когда я пытаюсь тебя оттолкнуть?
Нет, не думай, что я хочу твоего отсутствия. Я лишь хочу избавиться от мыслей, что твердят мне о том, какая она идеальная. Сколько денег ты потратил, оплачивая ремонт соседям снизу? А сколько человек пыталось отправить меня в клинику для душевнобольных? У них не получалось, ведь я вменяема. Я всё время твержу об этом, но никто не верит. Никто, кроме тебя. Знаешь, не верю даже я.
Ну, так что же тебя держит рядом со мной?
-Я люблю тебя.
Ты вновь сказал это? Господи, ты вновь сказал мне это? Я на миг закрываю глаза, чтобы каждый звук твоего голоса засел у меня в душе. Открываю - ничего. Ни тебя, ни звуков, ни телескопа, ни воды по щиколотку, ни даже окна. Лишь молочные стены и на полу старая потёртая книга, у которой стёрлось название. Я отхожу от стены и сажусь на край кровати, которая издаёт такой скрип, что в ушах отбивает десятком колоколов. Чувствую реальность и наконец осознаю это. Я здесь. Я не на двадцать седьмом этаже, а на втором. И за окном не бесконечное небо. Наверное, там золотые листья. Или, может быть, блестящее белоснежное одеяло, которое с приходом весны растает? Или, может быть, уже весна, и там цветёт черёмуха? Или же за стеной лето со своими зелёными оврагами и палящим солнцем? Я узнаю это лишь тогда, когда выберусь отсюда. Если... выберусь.
Сладкий запах дыма ударяет в нос, и я понимаю, что чёртовы тараканы снова принялись курить кальян. А значит, через пару минут реальность исчезнет, и всё повторится вновь. Закрыв глаза, я шепчу несколько слов, непонятных даже мне самой. А затем снова поднимаю веки и опускаю ноги на пол. Снова вода по щиколотку. И я снова подхожу к окну, чтобы посмотреть в телескоп. Где-то за спиной слышится щелчок, а твои ботинки снова мокнут. Ты на секунду замираешь, вероятно, думая, какая же я дура. Но ты - географ моего тела, и ты меня любишь.
Будто бы.
