.JPEG [Harry Styles] #Wattys2016

Часть I. Глава 1.

ЧАСТЬ I. БЕЗ ТЕБЯ

Я раньше думала, что если
сфотографируешь кого-нибудь, то никогда
этого человека не потеряешь. Но теперь я понимаю,
что все наоборот. Наши фотографии показывают
нам все, что мы потеряли.

Тони Парсонс

Каждый из нас живет с болью,
другое дело – как ты к ней относишься.
Как к боли бессмысленной и изнуряющей –
или как к боли, приближающей тебя к исцелению.

Эльчин Сафарли

Я снимаю с фотоаппарата китовый* объектив, аккуратно надеваю на него крышки с обеих сторон и убираю в коробку. Меняю объектив на портретник. Сегодня — мой последний день в Далласе, и единственное, что я хочу запечатлеть: людей. Проверяю, достаточно ли места на моей карте памяти, вставляю аккумулятор в фотоаппарат и вешаю его на шею. Теперь, кажется, готова.

Выхожу на улицу, закрываю дом ключом и провожаю взглядом заходящее солнце. Мой маршрут предельно прост: идти прямо, вдоль мостовой набережной реки Тринити.

Сейчас, когда на дворе ноябрь, погода стабильно придерживается четырнадцати градусов по Цельсию, и я снимаю с себя кожаную куртку, надетую поверх толстовки, ведь из-за нее начинаю чувствовать себя слишком жарко. Я делаю несколько снимков, пока бреду до набережной. Останавливаюсь, чтобы снять небо, а потом сжимаю зубы, поняв, что случайно включила не тот режим, кручу колесико и выбираю «ручной». Регулирую диафрагму и выдержку, надеясь угадать, с какими выбранными параметрами картинка окажется наиболее удачной, а затем, листая полученные кадры, иду дальше. Я снимаю все, что вижу на пути, но по большей мере, конечно же, людей. На их лицах беззаботные улыбки — все наслаждаются летом. Прохожу мимо Pizza Hut и фотографирую вывеску... Так, на всякий случай.

Я действительно люблю фотографировать. Наверное, это помогает мне запомнить, запечатлеть лучшие моменты моей жизни. Клик. Клик. Я сделала еще пару снимков. Не смотря на то, какой тяжестью обладает фотоаппарат с объективом, я легко иду, перескакивая через редкие лужи. Я словно иду по этим местам впервые. С любознательностью, присущей ребенку, я пытаюсь рассмотреть каждую мелочь. Я просто хочу запомнить все это. Фотография и реальность — разные вещи, честное слово. Фотография никогда не сможет передать реальность, а реальность — фотографию.

— Бэт, ты тут? — я захожу в небольшую булочную. Первая точка на моем маршруте.

Присев за барную стойку, я заказываю горячий шоколад. Как обычно. Заправляю волосы за ухо, жду, пока рыжеволосая Бэт, тридцатилетняя женщина, работающая тут, сделает мой напиток. На ней все тот же фартук, что и обычно, волосы завязаны в тугой хвост, а на лице ни тени усталости. Она, наверное, действительно радуется своей жизни.
— Как, уезжаешь? Насовсем?

Я люблю это место. Тишина и уют, который я встречаю тут, кажется, совсем не соответствует остальному Далласу, который является ну-у-у слишком шумным. Может быть, это из-за того, что моя квартира расположена в одном из самых шумных домов города, а, может быть, размеры этого города никогда не позволят ему успокоиться. Мой дом — нечто невероятное! Он затихает, наверное, ближе к двум часам ночи, а в семь утра вновь просыпается, громкие голоса соседей раздаются по всему подъезду. Некоторые даже не закрывают двери, оставляя их открытыми, чтобы было удобнее переговариваться. Приглашают друг друга в гости, наливают горячий малиновый чай и угощают имбирными печеньями, рассказывая истории из жизни. Люди в моем доме слишком близки. Мой дом — последняя точка на моем маршруте.

— Не грусти. Я буду тебе писать, — я пытаюсь слабо улыбнуться, взяв шоколад из рук Бэт.

Заходит еще один клиент, а значит, она уже не может общаться со мной. Она вежливо обслуживает его, а я продолжаю пить горячий шоколад. Странно, наверное, пить шоколад летом. Вроде как, все стараются запастись охлаждающими напитками вроде холодной воды, газировки или чего-то покрепче, а я просто люблю шоколад. Вот и все.

— Я хочу сфотографировать тебя, ладно?

Я беру в руки камеру, вопросительно посмотрев на Бэт. Она оглядывает себя с ног до головы.

— Я ужасно выгляжу, — она протирает руки полотенцем, поджав губы.

Я хотела рассмеяться, но посчитала, что это будет слишком неуместно, неловко и не к чему. Я отрицательно мотаю головой, а потом делаю несколько снимков: Бэт смотрит на свое отражение в зеркале, пытаясь улыбнуться; Бэт склонилась над кассой, перекладывая туда деньги; Бэт смотрит в камеру, в ее глазах отражается веселье, а на губах играет приветливая улыбка, которой она встречает меня каждый раз, когда я захожу к ней.

— Все так, как должно быть. Понимаешь... Я хочу сделать настоящие фотографии. Реалистичные. Я хочу запомнить все таким, каким оно и является.

Бэт с пониманием кивает. Я еще раз проверяю, правильный ли e-mail адрес она мне дала, а потом, грустно взглянув на нее, застреваю в дверях. Наверное, я вижу ее в последний раз. Последняя встреча в нашей жизни... Я больше никогда не увижу эту женщину, да?

— Прощай, — слово срывается с моих слов, и я уношусь прочь от кафе.

Не хочу, чтобы она начала говорить о том, как ей жаль, что я уезжаю, как она будет скучать и тому подобное. Я не хочу, чтобы что-то заставило меня остаться. Я не хочу этого. Конечно, я сомневаюсь, что смогла бы сейчас передумать. Слишком поздно. Но и уезжать лишь с печалью в глазах, поверьте, тоже не хочется. Все в груди сжималось от мыслей, что я оставляю позади в буквальном смысле все: друзей, дом, город, родителей...

Я иду по набережной, смотрю на лениво плывущие облака и наслаждаюсь таким уютным вечерним шумом, когда все спешат разойтись по домам, но улица продолжает держать тебя в своих объятиях.

Останавливаюсь, чтобы сделать фотографии нескольких уличных художников, рисующих разные картины: кто-то рисует оранжевое небо, кто-то — ветвистую дорогу, а кто-то портрет остановившейся девушки. Клик. Клик.

— Би-и-илл! — я ударяю ладошкой по протянутой ладони парня, рисующего продолжающийся пляж, который даже кажется бесконечным. Я несколько раз смотрю на его картину, словно онемев от восторга. Какая же это красота! Делаю пару кадров. На память. — Я же говорила тебе, ты просто прирожденный художник!

Я обнимаю парня так крепко, как могу. А затем, встав со скамейки, прошу его продолжить рисование. Клик. Клик. Затем, окликнув его, я ловлю момент, когда Билл искренне улыбается, смахивая со лба выступившую испарину. Его бронзовый загар слегка блестит на солнце. Он продолжает трудиться.

— Так тяжело говорить: «прощай», — он грустно выдыхает, смотря на точку прямо перед собой.

Слова успевают вылететь изо рта, прежде чем я успеваю подумать.

— Я обязательно приеду к вам еще. И я буду следить за обновлениями в твоем блоге, помнишь? Новый пост каждые три дня... Ну, ладно, на крайний случай — пять.

Я тихо смеюсь, наблюдая за тем, как улыбка расползается по его лицу. Я даже не помню, когда мы познакомились. Кажется, что я знаю его вечность. С самого детства. Он был таким смешным маленьким мальчиком с бледной кожей и тысячей веснушек, что теперь, превратившись во взрослого парня, он выглядит просто очаровательно.

Я погладила его по голове, схватила за руку и проверила наличие браслета. У нас были одинаковые браслеты, которые я привезла из Турции, когда ездила туда, кажется... лет в пятнадцать. Это была цепочка серебряного цвета с металлической вставкой, на которой аккуратным подчерком были выведены две буквы: «А» и «Б». Наши иницалы. Символ вечной дружбы.

Как бы мне хотелось верить, что расстояние — не помеха. Что находясь за тысячи километров, я не растеряю всех друзей, найденных тут. Что наши связи не ослабнут, а наоборот, окрепнут. Мне действительно хотелось бы верить в это, но мне так страшно загадывать на будущее, зная, чем все может обернуться. С каждым днем общение с этими людьми будет становиться менее важным для меня. А что потом?

Я даже боюсь представить себе первый день в другом городе. Оторванная от семьи, друзей и прежних привычек, я, должно быть, буду чувствовать себя потерянной. Или нет?

Моя следующая остановка — дом Глории. По пути я покупаю большой рожок клубничного мороженного, несколько раз фотографирую его, а затем принимаюсь есть. Облизываю вкусное лакомство, надеясь не угодить в него носом — это было бы неловко...

Мне кажется, что вот так вот я могла бы блуждать целую вечность. Непринужденно, наслаждаясь каждым мгновением и слишком внимательно рассматривая каждую мелочь, которую не хочу забывать. Я влюблена в этот город. Я люблю абсолютно всех людей, которые живут в нем и мне плевать на то, обижали ли они меня когда-то или нет. Когда ты что-то теряешь, ты начинаешь это ценить, ты прощаешь и действительно любишь. Со мной та же история. Теперь, когда от переезда в другой город меня отделяют какие-то... хм... пять часов, я забываю обо всей боли, что чувствовала тут. Потому что все, что было раньше, не имеет никакого значения в настоящем. Я не загадываю на будущее, я не думаю о прошедшем, я думаю лишь о том, что происходит в данный момент. Только здесь и сейчас.

— Гло, я надеюсь, что ты когда-нибудь начнешь закрывать дверь своего дома!
Я попадаю в дом подруги, дверь которого, как обычно, была открыта. Не знаю, что это за глупейшая привычка. Это же чертовски опасно! Ну, то есть, опасно в любом месте, кроме дома, в котором проживаю я... Не об этом сейчас.

Я нахожу подругу в ее комнате на втором этаже. Она сидит, на голове наушники, из которых льется громкая музыка. Bring Me The Horizon или что-то вроде этого. Глория качает головой в такт, делая слишком резкие движения. На ее коленях ноутбук, она начинает быстро набирать сообщения, совершенно игнорируя меня.

Она что, серьезно не замечает меня?

Пользуясь возможностью, я аккуратно включаю фотоаппарат, оставаясь в дверном проходе. Я навожу камеру на подругу, и объектив пару секунд автоматически настраивает резкость, прежде чем я смогу услышать... Клик. Клик.

Я подхожу к ней и одним движением выдергиваю провод от наушников из ноутбука. Изо рта непроизвольно раздается громкий смех, когда я вижу испуг на лице девушки, который тут же сменяется на гнев. Ой-ой. Сейчас будет плохо.

— Афина, черт! — ну... Как обычно. Если что-то случается, это значит, что я: «Афина черт», — Как же я испугалась.

— Двери закрывать нужно, и музыку слушай... Э-эм... В колонках, хотя бы.

Я указала взглядом на стереосистему подруги, которой та совсем не пользуется. Глория кивнула, сказав, что впредь будет поступать именно так. Хм, знаете ли, я сильно сомневаюсь в этом, если честно.

— Прощальные объятия? — Глория вскакивает с кровати, слишком крепко обнимая меня, так, что воздуха становится слишком мало в легких, а изо рта вырывается еле слышный хрип. Я едва охватываю подругу за спину, начиная сжимать ее так сильно, как только могу. — Ты, блин, какого черта вообще делаешь?

Она отскакивает от меня, нахмурив брови. А я начинаю громко смеяться, а Глория, которая не совсем понимает моего веселья, пару секунд непонятливо смотрит на меня. Я пытаюсь отдышаться, но новая порция смеха вырывается изо рта. Я вымученно схватываюсь за живот, увидев переменившееся лицо подруги.

Иногда все ее эмоции можно прочитать на ее лице, и от этого так смешно, серьезно. Она напрочь лишена умения держать что-то внутри себя, поэтому, когда Глория чего-то не понимает, ее лоб морщится, рот слегка приоткрывается, а глаза становятся размерами с орбиты. Серьезно, это нужно видеть!

Я делаю еще несколько снимков, в то время как Глория смотрит четко в объектив камеры.

— Ты такая красавица! — восхищенно бросаю я, показав подруги фотографии.

Естественно, было бы слишком удивительно, если бы она не произнесла: «фу!». Слишком самокритична. Слишком неуверенна в себе. И она не напрашивалась на комплименты. Она действительно считала, что на фотографиях получается слишком отвратительно. Полнейшая ложь. Было бы желание, ее опубликовали бы на обложке Vogue, я не шучу.

Глория забрала слегка вьющиеся каштановые волосы в высокий пучок и спустилась на первый этаж. Я последовала за ней. Она стояла у холодильника, прикусив губу и раздумывая, чем бы перекусить.

— Будешь апельсиновый сок? — она достала пачку сока и потрясла ей в воздухе.

Затем она достала два стеклянных стакана и наполнила их до краев. Я же в то время носилась по гостиной, делая разные снимки. Я хотела запомнить все.