Ее Величество Судьба Владимирова Екатерина Владимировна

10.глава

Как меня угораздило во все это вляпаться?!! Как, черт возьми?!!

- Хочешь проверить?

Кто потянул меня за язык?! Кто-о?! Оторвать бы руки этому неизвестному!!!

Как такое могло вырваться из моего рта, который никогда никому ничего подобного не предлагал. Всегда МНЕ предлагали! Всегда МЕНЯ добивались! Всегда за МНОЙ гонялись по всей Москве! Но не наоборот. Никогда. А сейчас…

Откуда взялась та, что сидела напротив и смотрела на меня широко раскрытыми глазами цвета молодой листвы? Почему ее губки с полной нижней губкой так заманчиво приоткрыты, словно приглашая меня к поцелую? Почему ее дыхание стало вдруг таким учащенным, мне начинает казаться, что в помещении не хватает воздуха!

Почему она краснеет, черт побери?!! Мне чертовски нравится, как ее бледные щеки окрашиваются легким румянцем! И мне чертовски НЕ нравится, что мне это нравится!

- Хочешь проверить?

Почему я это сказал? Оттого, что она меня вынудила! Да, именно вынудила. Меня раздражало, просто из себя выводило ее желание не иметь со мной никаких дел. Так никто никогда не поступал! Черт, никто никогда не посмел бы так поступить! Сказать мне, что не хочет со мной обедать, что хочет уйти, хочет, чтобы вечер со мной поскорее подошел к концу. Никто и никогда… До нее. Она смогла.

Я прекрасно видел, читал на ее лице, не скрывавшем эмоций по отношению ко мне, что она не желает оставаться со мной наедине, что хочет послать меня ко всем чертям, разойтись со мной разными дорогами и больше никогда не пересекаться!

Она не желает знать меня!

Это задело. Очень сильно задело! Ядовитая стрела ее явного равнодушия и даже презрения ко мне попала в самое сердце. И ранила. Глубоко, болезненно, наполняя теперь ядом все мое существо.

«Я бы хотела уйти…».

Черт возьми!! Да тысячи девиц порадовались бы самой идее провести вечер в компании со мной, а она нос воротит! И смотрит на меня так странно… Я не понимаю значения тех чувств, что бушуют в ее глазах. Сначала это было презрение, потом оно сменилось удивлением, затем переросло в замешательство и растерянность… А сейчас она, кажется, хотела пристрелить меня.

Я пытался быть галантным. Настолько галантным, насколько мог! Я хотел, чтобы она относилась ко мне так, как и многие девицы до нее. Благоговела при виде меня и робела при малейшем на меня взгляде. Я привык к этому! Привык к тому, что девицы устраивали на меня охоту и любыми мыслимыми и немыслимыми способами пытались завладеть моим вниманием, привлечь к себе, затащить в постель.