— Придурок озабоченный! — возмутился мелкий, скривив губы и тут же отпустив мою руку.
— Вот! — я победно воскликнул. — Вот и вылезла твоя истинная сущность, а то строишь тут из себя!
— Да не в сущности дело, а в твоих словах!
— А что не так с моими словами? — я делано удивился. — Я ничего такого не сказал, но видимо ты только с виду такой недотрога, — хитро прищурился, — а у самого в головке-то одни пошлые мыслишки!
— Да дело не во мне, а в тебе! — уши Чонгука предательски заалели. — Когда такие слова звучат из твоих уст, то ничего другого тут и не подумаешь!
— Да так и скажи, что влюбился в меня и только и делаешь, что ждёшь подобных предложений!
— Всё ясно, я ошибся, когда попросил тебя о помощи, — и он, развернувшись, зашагал к школе.
***
— Ви-и-ишня! — раздался возглас, и сзади, обхватив за шею, на мне повис рыжий ужас. — Ты куда идёшь?
— А куда я могу идти на большом перерыве? — я фыркнул. — Наверно решил покурить за углом, да?
— Нет, думаю, ты идёшь в столовую! — радостно объявил Чимин и, взяв меня под локоть, потянул за собой.
— Какой догадливый! Зачем спрашивать очевидные вещи?
— Я просто решил уточнить.
Мы зашли в столовую и на мгновение замерли. Тут и там звучало «Чонгук», кто-то шушукался и перешёптывался, а кто-то и вовсе не скрываясь, обсуждал его вслух. Сам же Чонгук стоял с подносом в очереди, которая перед ним никак не уменьшалась, ибо парни просто отпихивали его обратно в конец, сами, с какими-то идиотскими подколками и шуточками, спеша влезть в очередь перед ним. Это было странно, видеть, как мелкий, который вечно так огрызался со мной, сейчас стоял, опустив голову, и никак не реагировал на происходящее.
— У него и так друзей не было, а теперь и вообще изгоем станет, — фыркнула какая-то девчонка за ближайшим столом.
— Вот-вот, кто знает, что он может вытворить? — вторила ей другая. — Вчера он с крыши прыгал, а завтра может кого-то под машину толкнет.
— Неприятно от одного его присутствия, — вмешалась еще одна, скривив губы.
— И почему он не перевёлся сразу же, ума не приложу?
Было бы что прикладывать. Я закатил глаза, взглянув на крашенную блондинку.
— Вот-вот, пусть бы исключили его!
— Зачем нам в школе психи?
Первым не выдержал Чимин. С громким, аж на всю столовую, восторженным воплем «Гу-у-укки!» он помчался вприпрыжку к мелкому.
— Хочешь чупа-чупс? У меня лишний есть! Хотя чупа-чупсы конечно лишними не бывают, это ценный запас, но для тебя мне не жалко! — протянул он Чонгуку леденец на палочке, сияя улыбкой во все тридцать два.
Мелкий тоже улыбнулся, сунув конфету в карман.
— Долго тут стоять собираешься? — поинтересовался я, подойдя и хлопнув его по плечу. — Ну-ка, народ! Разойдись! — я стал пробиваться вперед, в одной руке держа поднос, а во второй локоть мелкого. — Мы тут самые голодные! Посторонись! А то за себя не ручаюсь, могу ненароком и загрызть! — я клацнул зубами на парня, который минутой ранее выпихивал мелкого из очереди.
— Что-то ты плохо ешь, — пробурчал Чимин, взглянув на Чонгука, когда мы уже сидели за столом.
— Просто я не голоден.
— Зачем тогда пришёл? — я повёл бровью.
— Сначала был голоден, а потом аппетит потерял, — он слегка улыбнулся.
— Ничего, вернём потерянное! У меня тут, вот, — я достал из рюкзака, который притащил с собой, коробку, — пироженки! Я-то их не очень люблю...
— О! — рыжий монстр тут же выхватил из коробки одно, но подумав, протянул его Чонгуку и взял другое. — Ты что, грабишь какую-то кондитерскую постоянно?
— А то! Прям каждый день! А меня до сих пор не поймали! — я подмигнул. — Хён крут, да?
— Вишня крут!
— Так сложно? Сложно назвать меня хёном? — протянул обиженно.
— Успокойся, — хмыкнул мелкий, откусывая пирожное. — У чебя уфе какой-фо пунктик на эфоф фёт.
— Да просто, никакого уважения к старшим! Разве это правильно? Я, такой классный, вечно вожусь какой-то мелюзгой, а в итоге эта самая мелюзга, ни одна, ни вторая, хёном называть меня и не собирается!
— Смирись, — Чонгук лишь пожал плечами, продолжив уплетать пирожное за обе щёки.
***
— Здорово, люди! — я вошёл в класс, шумно хлопнув дверью о стену. — Туточки мелкий мой обитает? — окинул взглядом зашептавшийся народец.
Чонгук обнаружился на последней парте, уткнувшийся лбом в сложенный руки.
— Не спи, — дёрнул его за ухо. — Я тут пришёл тебе на переменке компанию составить. Оба-на! — я только сейчас, когда мелкий поднял на меня растерянный взгляд, заметил, что вся его парта исписана чёрным маркером. И словечки там, знаете ли, не из приятных и жизнеутверждающих. – Э, народ! Я не понял! — обернулся к замолчавшим ученикам. — Это что? — ткнул пальцем в парту. — Это как называется?!
— Тише, перестань, — мелкий дёрнул меня за рукав.
— Да что ж вы за сволочи такие?! А?! Какого хрена?! Вы человека хотите обратно на крышу загнать или что?! Совсем похер на собственного одноклассника?! Вот вы! — указал пальцем на кучку девчонок, что тогда так громко обсуждали мелкого в столовой. — Вы бы глянули на всех вокруг, в том числе и на себя в зеркало. Да Чонгук просто шедевр красоты! Никто рядом не стоял! Да вы должны мечтать зажать его в туалете, а не говорить о том, что он псих, и что ему не место в школе!
— Угомонись, — прошипел мелкий.
— Зажать в туалете? — хмыкнул парень в другой стороне класса. — Вот, значит, о чём мечтаешь? — он криво усмехнулся. — Так вперёд! А нам этот ненормальный тут не нужен!
— Не нужен? — я вмиг оказался рядом с ним. — Значит, не нужен?
— Да пусть бы лучше сдох, чем теперь позориться учёбой в классе с суицидником!
— Да лучше б сдох ты! — и я с размаху зарядил ему в челюсть.
