После слов Джина я, казалось, даже дышать перестал. Лишь одёрнул руку от двери, но с места так и не сдвинулся.
— Хоть в этот раз я оказался прав, — мелкий хмыкнул. — И когда ты собираешься ему признаться?
— Никогда, — последовал спокойный ответ.
— Почему?
— А зачем? Взаимностью он мне не ответит, я знаю это точно. Так зачем мне всё портить? Я не хочу, чтобы он потом из-за моих слов чувствовал неловкость, а ведь он может и вовсе начать избегать меня.
— Почему ты так уверен, что не ответит? Он ведь с тобой всегда так мил.
— Это другое. Я для него — семья. Я стал заменой его умершей маме. Его привязанность вовсе не означает влюблённость, ему просто комфортно со мной, и меня это устраивает.
— А как по мне, тебе стоит попытаться.
— Я лишь хочу, чтобы он был счастлив и вовсе не против, если вы начнёте встречаться. Если ты переживаешь за это.
— Да всё не так! — воскликнул возмущенно Чонгук. — Что вы все нас сватаете? Да где вы тут заметили хоть намёк на чувства?
— А кто еще? Чимини? — послышался смешок.
— Угу, — недовольно. — Не нравится мне Ви, даже не знаю, что ты в нём нашёл. Если ты сам боишься ему признаться, хочешь, я расскажу?
— Даже не думай, я ведь уже всё объяснил.
— Но всё-таки...
— Гукки, не нужно.
— Ладно. Сколько еще булочки будут печься?
Сокджин что-то ответил, но слов я уже не разобрал, так как направился к выходу.
Услышанное никак не желало укладываться в голове. Получается тот, о ком была запись в дневнике Джина, это я? Как-то всё глупо и странно, а главное совсем не похоже на правду. Джини влюблён в меня... Почему? Зачем? Зачем он в меня влюбился? Я даже и не думал, что такое может случиться. И как теперь быть? Понятно, что говорить на эту тему с ним не стоит, да и смысла нет, нужно просто вести себя как раньше, делать вид, что не знаю. Но как делать вид, что я не знаю, когда на самом-то деле всё знаю?
Почему всё так обернулось? Человек, к любви которого я уже привык, оказался вовсе не влюблён в меня, а тот, о любви которого не подозревал... Аащ!
Что за хрень творится с этим миром?
Я стоял невдалеке от кондитерской, поджидая эту мелкую сволочь, кого-то хрена наводящую вокруг меня порядок, хотя нет, скорее всё же беспорядок.
Через полчаса показалась знакомая фигура, тут же сцапанная мною за запястье, затянутая в узкий переулок и прижатая к стене дома.
— Что случилось? — Чонгук недоуменно приоткрыл рот.
— Что случилось? Ты случился! Какого фига ты суёшь свой нос куда не следует? Какого хрена всё портишь?! Тебя всё это не касается!
— Ты о чём?
— Проблемы с памятью? Или с чердаком неполадки? — я ткнул пальцем ему в лоб. — Сначала Чимин, теперь Джин...
— Ты слышал?
— Слышал, — фыркнул раздражённо.
— Разве это не к лучшему, что ты теперь знаешь?
— Если он не хотел говорить, значит, мне и не стоило знать, — отрезал я.
— Не злись, я хотел, как лучше.
Я глубоко вдохнул.
— Зачем? Зачем тебе это? — спросил я уже спокойнее.
— Просто думал помочь вам разобраться в ваших отношениях.
— Они на то и наши, чтобы мы сами в них разбирались.
— Как-то вы не спешили разбираться.
— Ну, как видишь, разборки ни к чему хорошему не привели.
— Жаль.
— И всё-таки, какова твоя настоящая цель?
— Цель? — он повёл бровью. — Сказал ведь, помочь хотел.
— Ты что, чёртов купидон?
— Я подумал, — он проигнорировал мои слова, — что если налажу твою личную жизнь, то ты от меня отстанешь.
— А я так сильно тебе мешаю?
— Есть немного.
— А что, если я влюблён в тебя, что будешь делать?
— Пожалуй, повешусь, — пробормотал, опустив голову.
— Псих-суицидник.
— Хорошо, что ты идеальный, — фыркнул в ответ.
— И правда, отлично! Достал уже! — я отпустил его, поморщив нос. — Тут река недалеко, — кивнул в сторону. — Вперёд! С моста вниз — самое то!
— Сам решу откуда мне лучше прыгать!
— Так решай быстрей! Только в школе уж больше не позорься, — и я, развернувшись, быстрым шагом двинулся прочь.
***
Дома меня, как оказалось, поджидали разборки вселенского масштаба. Прямо с порога я был схвачен за грудки крепкими отцовскими руками и со словами «мразь малолетняя» впечатан обратно во входную дверь, да так, что аж в ушах зазвенело.
— Я содержу тебя, кормлю, чтобы ты потом со всякой дрянью водился?! — взревел отец, дыша на меня перегаром.
Я лишь поморщился, но промолчал.
— Ты клялся мне, что больше даже взглядом с этим дерьмом не пересечёшься!
— Ну, во-первых, — робко подал голос я, — не клялся, а всего лишь пообещал, а во-вторых, что за грубости? Джини замечательный человек.
— Ах, замечательный?! — он снова шибанул меня об дверь. — Он сын своего отца! Да он дьявольское отродье!
— Отец, я уже говорил, это неправильно. Джин ведь ни в чём не виноват, не он-то убил маму.
— Да ты... Ты... — отец швырнул меня на пол, а я скривился от боли в копчике. — Ты вообще сын своей матери, что такое говоришь?!
— Отец, давай ты успокоишься, и мы поговорим нормально, ладно? — я поднялся.
— Ты не понимаешь нормально! Еще раз ступишь в эту дрянную кондитерскую, — снова схватил меня за воротник пальто, — и я разнесу там всё! А твой Джин отправится прямиком на кладбище!
— Только попробуй! — я вскинул подбородок.
— Это ты мне, мразь?! Своему отцу перечишь?! Мать забыл, а теперь и отец для тебя ничто?!
— Ты пьян, — вырвался из его хватки. — Поговорим, когда протрезвеешь, — я развернулся, дабы удалиться к себе в комнату, но после отцовских слов «ни к чему мне такой сын» получил чем-то тяжёлым по спине, тут же неудачно упав, ударившись лицом об угол тумбочки. Еще успела мелькнуть мысль о том, какой прекрасный завтра будет фингал, и я потерял сознание.
