Ничто не ранит так, как то, что нет тебя

***

Сот­ни пи­сем в си­рене­во-го­лубых кон­вертах за­пол­не­ны мыс­ля­ми его ма­мы, ко­торые, она точ­но зна­ла, Стай­лзу ра­но или поз­дно нуж­но бу­дет ус­лы­шать. 

Мыс­ли, оз­ву­чить ко­торые она не смо­жет, по­тому что здесь её уже не бу­дет. 

Пос­ле проч­те­ния то­го, са­мого пер­во­го («прос­то ды­ши, ма­лыш. всё хо­рошо, это лишь сле­ду­ющий шаг, ма­лыш. я люб­лю те­бя»), отец от­ка­зыва­ет­ся да­же прос­то на­ходить­ся в од­ной ком­на­те с ним и пись­ма­ми. Они раз­би­ва­ют его сер­дце.

Не­кото­рые сос­то­ят толь­ко из од­но­го-двух пред­ло­жений: ци­таты, зас­тавля­ющей его улы­бать­ся, или нес­коль­ких стро­чек из пе­сен, со­от­ветс­тву­ющих обоз­на­чен­ной на кон­верте си­ту­ации (в них мно­го строк из «The Beatles» и «The Car» — его ма­ма бы­ла та­кой кру­той); дру­гие пись­ма — стра­ницы и стра­ницы ви­ти­ева­того по­чер­ка, со­ветов, уг­роз и бла­годар­ностей. 

Ма­лень­кие не­логич­ные пись­ма зас­тавля­ют его улы­бать­ся ча­ще, чем грус­тить, по­тому что они — это она.

Про­ходит не­кото­рое вре­мя. На са­мом де­ле, го­ды. Го­ды па­ничес­ких атак и ку­чи пот­ра­чен­но­го на оди­ночес­тво и пе­чаль вре­мени. Но, в кон­це кон­цов, чте­ние этих пи­сем из­бавля­ет от бо­ли и да­же по­мога­ет ему вспом­нить ту жен­щи­ну, ко­торой бы­ла его ма­ма до хи­ми­оте­рапии и боль­ни­цы. Его кра­сивую ма­му, веч­но те­ряв­шую за­кол­ки, иде­аль­но прис­по­собив­шую по это­му по­воду свой лю­бимый ка­ран­даш как ук­ра­шение для во­лос. Ей, бы­вало, при­ходи­лось пе­реде­лывать при­чес­ку сот­ни раз за день, по­тому что она пос­то­ян­но вы­тас­ки­вала ка­ран­даш из во­лос, что­бы за­рисо­вать что-ни­будь или за­писать, или ткнуть им Стай­лза. Его уди­витель­ная ма­ма, веч­но сжи­гав­шая всё, что пы­талась при­гото­вить. Его пот­ря­са­ющая ма­ма, у ко­торой был са­мый за­бав­ный, са­мый гром­кий в ми­ре смех.

Про­ходит вре­мя, преж­де чем он мо­жет чи­тать пись­ма, не ду­мая, что уми­ра­ет.