Освенцим

Второе дыхание.

Вытянув меня на себе на улицу, Анатолий Геннадьевич посадил меня на землю, а сам сел рядом. Как себя чувствуешь боец? Бывало хуже. Как ухо, дай посмотрю? Подсев ко мне он поднял край повязки и увидев что осталось от уха, сказал: ну бывает лучше конечно, но хуже уже не будет. Эти его слова будто дали мне прилив сил, но звон в левом ухе еще давал о себе знать! Зачем ты влез туда? Так я хотел ему просто помочь встать и не более, но офицер видимо не так понял и захотел выяснить. А плюнул в него зачем? Я не плевал. А что ты тогда сделал, если ему пришлось аж на земле поваляться с харчком крови на лице?! Ну да я плюнул! А как иначе? Да так! Ты видимо еще не осознал до конца, что ты в аду?! Так я тебе объясню! Понимаешь, им всем все ровно кто ты, как ты и где ты, так что не бросай им вызов, в этот раз тебе повезло, но следующего может не быть! Они тебя просто убьют и нас же заставят закопать в той яме, которую ты так упорно вчера копал! Я все понял. Смотри мне! Ладно боец пора и черед знать, надо поработать, а то с мешками опять побежим. Пойдем. Встав с земли мы двинулись к посту, где раздавали инструменты. Подойдя к нему, мы протянули руки и мне дали снова лопату, а Анатолию снова кирку.
Подойдя к той яме, которую я вчера еще с упорством копал, мне не хотелось даже смотреть на нее потому, что тело до сих пор еще не отошло от вчерашних бросков. Но, что мне оставалось кроме, как снова втыкать штык лопаты и отбрасывать землю в сторону? Ничего!
После трех бросков лопатой, мне стало не по себе и меня вырвало. Простояв минут 5 нагнувшись я то и дело думал, что именно чейчас подбежит солдат и ударит меня палкой, которую он так упорно перебрасывал из одной руки в другую, наблюдая за всеми. Наконец собравшись с мыслями я вытянулся в полный рост и поднял голову вверх, чтобы увидеть небо. Но когда я поднял голову вверх мне начало ужасно стрелять в ухе! Схватившись за него рукой и соскалив зубы, я начал чувствовать себя получше. Перетерпев боль я продолжил копать.
Пока я копал, солдат ходил вокруг да около меня и злобно так смотрел. Несколько раз ударил меня за то, что я не правильно держу лопату. Пытался меня переучить, но я так и держал по своему. Тогда он еще раз меня ударил по спине и ушел прочь.
Я копаю уже часов 5 и моим силам приходит конец. Я пытался даже просто делать вид, что я якобы копаю, но получал за это палкой по рукам, по ногам и по спине. Хотел просто бросить все и пусть меня убьют, пусть, мне кажется это лучше чем пахать как лошадь каждый день беспробудно! А может убить одного солдата лопатой? А что? Может убью одного, а другие пленные поттянутся и мы освободим себя от этих долбанных фрицев? Но вдруг все пойдет не так и что потом будет? В том то и дело, что ничего не будет! Нас просто убью и все...
Пока я размышлял черт знает о чем, гитлеровцы собирали всех около поста. Увидев Анатолия я подбежал к нему и спросил, а что это за объявление? Понятия не имею, сейчас скажут, узнаем. После долгих минут ожидания, мы наконец-то увидели одного не знакомого нам человека, который тыкая на нас пальцем, что-то говорил солдатам. Выйдя на трибуну он произнес: Здравствуй русский народ, я приветствовать вас и любить. Меня зовут Роузен Вайс. Я приехать сюда, чтобы вас лечить. И так, я приступить! Я назвать имена тех кто будет первыми учавствовать в мой эксперимент! Анискин Виктор, Вольнов Алексей, Крупов Андрей, Самольнова Виктория, Крипов Александр, Неросова Дарья, Хилько Андрей, Кирсанова Дарья, Алексеев Дмитрий и......в этот момент мне стало очень страшно, а вдруг я? Мое сердце билось в глубоком отчаянии, что возможно я буду следующим и Роузен Вайс, как специально тянул. Через некоторое время он произнес: и..... Голосов - я упал в отчаянии на землю, но Анатолий меня подхватив сказал, держу. А фриц продолжил: и... Голосов Виктор.
Расслабься боец тебе видимо еще рано, а может и вообще не суждено туда попасть так, что не трусь! У меня есть однофамилец, но мы так и не познакомились... Роузен Вайс:"Всех, чье имя назвать здесь выйти из толпа и вытянуть руки вперед!" Связав пленным руки их повели прочь от всех нас! Смотря на то, как всех чьи имена назвали уводят, мне хотелось плакать от того, что я их больше никогда не увижу.
ТЕ КТО В ТОТ ДЕНЬ УШЛИ, НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНУЛИСЬ...
Долго после всего этого отходя, я не мог даже работать потому, что руки опускались. Возможно это все из-за надежды, которая не давала мне покоя и заставляла думать о том, что они еще вернутся.
После рабочего дня и очередной похлебки, нас загнали как стадо овец в этот чертов барак, который был пропитан жестокостью и замкнутостью от внешнего мира.
Сев на край своего места, я спросил Анатолия Геннадьевича, почему мы ничего не предпринимаем, ведь среди нас тоже достаточно военных? И чем больше мы ничего не делаем, тем сильнее теряем силы и уверенность в своей победе и свободе! Но Анатолий ответил так: Слушай, ты мне уже надоел! Во-первых, мы ничего против них не сможем, максимум мы убьем человека 3-4, а потом уйдем в след за ними. Во-вторых, у нас нет оружия, а у них его очень много и гранаты есть, с помощью которых они убьют нас за 2 часа не более. А ты видел их отряд уничтожения? Нет. А я видел и хочу тебе сказать, что они церемониться не станут, у них одно решение всех проблем-смерть! И в-третьих, подумай о тех кто не хочет умирать раньше времени, о тех кто хочет жить пока есть время и наконец о тех кто не в силах уже биться. Но...никаких но малец! Ждем наших и все! Я уверен, что они совсем рядом. И если нам суждено здесь сдохнуть, то мы сдохнем, но не будем радовать смерть раньше времени, хорошо? Хорошо. Я все понял. Молодец боец.
Через некоторое время все легли по свои полкам и уснули, а я никак не мог уснуть из-за боли в ухе. Мне казалось, что прострелили не маковку, а все ухо и эта мысль не давала мне покоя потому, что сам я увидеть его не мог так как не было зеркал, нигде!
Наконец собравшись с мыслями я почти было уже уснул, как в барак забежали эти паганые фрицы! Перевернувшись на правый бок я начал прищурившись наблюдать за ними. Это было ужасно, они подходили к женщинам и будто вырывали их из снов, которые им снились наверное уже давно. Вытаскивая женщин и молодых девушек из лежанок, они били их по лицу и по телу, а потом срывая с них одежду тащили за волосы по полу на выход. Видимо эти фашистские шавки захотели женской плоти и решили угомонить свою похоть! В это время мне хотелось их убить, убить всех этих уродов, но вспоминая слова Анатолия, стиснув щубы от злости я закрыл глаза и пытался уснуть. После долгих мучений я уснул...
Утром меня разбудил Анатолий Геннадьевич, толкнув меня в бок. Открыв глаза я был рад видеть его рядом, а он похоже был рад видеть меня! Вставай боец, пора на работу. Встаю я, встаю. Встав я долго не мог придти в себя после вчерашнего. Я искал взглядом тех девушек и женщин и похоже нашел одну по оборванной одежде. Анатолий Геннадьевич, а где еще женщина и четверо девушек? Говорят их износиловали и отравили в газовой камере! А почему тогда одна здесь?! Видимо она понравилась одному фрицу и они решили ее не убивать. Ужас...
Собравшись уже и приготовившись к очередному построению, мы увидел Роузена Вайса, который так вальяжно встав на проходе начал обсматривать всех, кроме той девицы. Увидев его она отвернула свой взор в другую сторон. Позвав одного солдата он снова потыкал на нас пальцами и что-то ему сказав, двинулся вдоль ряда. Остановившись на середине и повернувшись на нас лицом он сказал: Я приветствовать вас в новый день и хочу обрадывать вас. Я придти за новыми людьми для свой эксперимент, чтобы доказать миру что мы можем убить одним уколом в рука. И так, я читать имена тех кто уйти за мной: Андрей Гасанов, Дарья Улько, Дмитрий Головкин, Дмитрий Сопов, Анатолий Неверов, Виктория Алмазова, Ксения Манько, Геннадий Махно и Валентина Сморогина. Выйти из строя и вытянуть руки перед собой, бистро, бистро! Приказав всех увести Роузен Вайс позвав офицера сказал, занимайтесь я закончил.
Когда Роузен удалился, офицер крикнул: Выйти все те, кто украсть булка хлеба сегодня ночью! Вышли еле-еле 4 человека. Это были два мужчины, одна женщина и один подросток, которому от силы около 16-ти лет. В этот момент я был шокирован тем, какой взгляд принял Анатолий Геннадьевич когда увидел этого юношу, который тоже учавствовал в этой краже.
Офицер тем временем, подойдя к 1-ому мужчине, не смотря на него выстрелил ему в голову. Раздался грохот и последний обрывистый крик этого мужчины! Подойдя к следующему он выстоелил ему в ногу, после чего только в голову и тело мужчины умерло в сидячем положении, облокотившись о полку спиной. Подойдя к женщине, фриц долго смотрел на нее качая головой. Потом схватив ее за голову и поцеловав, убил ее выстрелом в сердце! Бездыханное тело хрупкой женщины с ужасом на лице рухнуло вниз без лишних движений. И тут настал решающий момент всего происходящего. Подойдя к мальчику и наставив на него пистолет, фриц посмотрел на всех и сказал: Пусть это быть вам урок. Но в этот момент Анатолий выкрикнул: Он не причем, это я украл хлеб! Я! Слышишь шавка ты фашистская?! Я! Опустив пистолет и отойдя от парня он двинулся в сторону Анатолия. Подойдя к нему он наставив на него пистолет, передернул затвор и спросил: Русский, ты бояться смерть? Нет, ответил Анатолий, стреляй шавка, стреляй! Резко опустив пистолет, фриц отвернулся от него, а Анатолий посмотрев на меня протянул руку, в которой была записка. Схватив ее я встал в обратное положение, как будто ничего не произошло. Улыбнувшись мне он ударил меня по плечу и сказал шопотом, что все хорошо и что сейчас мы пойдем работать. Его улыбка была настоящей и мне это нравилось потому, что он никогда раньше не улыбался так. Но в один момент фриц повернулся обратно и наставив на голову Анатолия пистолет, выстрелил!
После этого выстрела, офицер быстро ушел прочь! Упав на колени и схватив мертвое тело Анатолия, я тряс его и плакал! Я выл, кричал, проклинал этих фрицев! Прижав Анатолия к груди, я облокотился на полку...
Вдруг я услышал выстрелы и помбежки! Положив Анатолия я побежал к выходу, чтобы посмотреть что происходит. Когда я подбежал к выходу мое сердце забилось сильнее-это были наши! Наши, товарищи! Наши идут! Ура... Зайдя быстро внутрь я снова сел около тела Анатолия Геннадьевича. Я не мог себе поверить, что за 20 минут до освобождения он погиб, погиб вступившись за того парня! Вспомнив про записку я достал ее и развернув начал читать: "Дорогой друг, Дмитрий, передай моей жене вот этот крестик, который она мне подарила, скажи ей, что я не так умер, а на поле битвы! Не оставляй их, я прошу! Просто мне больше некого просить. Вчера мне приснился сон, что я умру и видимо оно так и будет, так что не ругайся на меня братец, прости и прощай!". Прочитав записку до конца я произнес:" Обещаю отец, обещаю. Прости и прощай!". Выйдя на улицу меня встретили наши и подлетев ко мне спросили как я, не ранен ли и т.д.
Через час после освобождения Освенцима, нас накормили, одели и посадили в грузовик, который привез нас обратно, на родину. Сразу после возвращения я поехал по адресу в дом Анатолия Геннадьевича и зайдя во двор крикнул: Хозяева! Выбежав на улицу женщина сказала: так я одна, муж поди на войну ушел и ни слуху, ни духу от него. А вы собственно кто будете? Я товарищ Анатолия, он попросил вам вот это перед смертью передать. Вот, держите. Вы простите мне нужно идти, но я еще вернусь, я обещал!