Освенцим

Продолжение...

Сквозь сон я слышал и чувствовал, как материнский крик пробивался прямиком в сердце и терзал душу до последнего вздоха. Открыв глаза я увидел множество голов торчащих с верхнего яруса, которые в то время с ужасом наблюдали за всем этим.
Немецкие солдаты во главе которых стоял офицер, вырывали младенцев из рук матерей. Я до сих пор не могу понять, как у них не дрогнула рука на такое пойти. Но увидев следующее я понял, что отбирать детей-это не самое страшное, что могло бы произойти. Произошло вот, что: Дети, которые не достигали роста 1 метр 20 сантиметров уходили из жизни раньше всех кто был в лагере.
Увидев как девочка, которой не хватило всего 5 сантиметров кричала: Мама! И как солдат взял ее и силком оттащив в сторону, закончил все одним нажатием на спусковой крючок. Тело этого маленького сокровища упало на землю словно перышко белого лебедя, так же медленно и спокойно. Мать хотела впиться фрицу в горло, но ее ударили и она упала.
Я спросил у своих соседей на лежанке, а что делают со стариками? Мне ответили: Кирдык, убивают их потому, что зачем немцам этот груз на плечах? Старики уже не те, что были в молодости вот и не подходят. Я спросил, а убивают прям тут? Мне ответили: Нет, убивают не всех сразу. Сначала отбирают таких стариков, что еле перемещаются или болеют, или еще чего, и отправляют в газовую камеру, чтобы произвести 1-ый опыт над живыми людьми.
А как тебя звать то малец? Меня Дима Голосов. А вас? А меня Анатолий Генадьевич, но здесь можно просто Толя потому, что здесь мы никто и на возвраст тут не смотрят.
Анатолий Генадьевич был мужчина лет 40-ка - 45-ти, смуглый, очень худой, с черной местами седеющей бородой и с охрипшим голосом. Правда, после кантузии я бы не очень доверял своему слуху. Может быть у Анаталия был хороший, громкий голос, а меня подводил мой слух и поэтому мне казалось иначе. Глаза его были карего цвета и в них как будто был страх, но Анатолий держался стиснув зубы. Когда он заметил, что я на него пристально смотрю, спросил: Ты чего боец? Я ответил: Все хорошо, просто я задумался немного и попросил прощенье. Да ладно тебе, чего извиняться то? Я же не фриц какой. Ты лучше расскажи как попал сюда, пока эти ироды ушли. Как, как, на тигра полез с гранатами ну, а меня немец с ног сбил и гранаты упали. А чеку то я уже выдернул, вот и пришлось фрица на себя тянуть, чтобы живым остаться. Но когда бахнуло чувство такое было как будто питарду рядом с ухом взорвали. Кантузило коротко говоря, ну они меня и взяли. А вы как сюда попали? Ну слушай раз спрашиваешь. Я до войны сторожем подрабатывал в механизации (место где стоят трахтора и комбайны) ну и после того, как моя очередная смена кончилась я начал собираться домой разумеется. Собрав уже было сумку и закинув ее на плечо я вышел из сторожки и запер дверь на большой замок. Но отойдя от сторожки вспомнил, что забыл свой походной фонарь и стал возвращаться, как вдруг заметил немцев, которые перелазили через забор механизации. Ну я сторожку отпер и быстро в нее влетел. Севши на пол я допускал такую мысль, что возможно это учения, но после того как немец открыв сторожку с криком "хендэ хох" ударил меня прикладом, я думал уже иначе. И всё? Да слушай ты, не перебивай! Очнулся я не так и не там как я планировал, а совсем по другому. Мое тело лежало не на полу, не на земле и не на холодном бетоне, а на сторожевой кровати накрытое клетчатым, зеленым одеялом. Руки, ноги не были связаны, никаких препятствий встать и убежать не было, но по крайней мере на тот момент. Только попробовав хоть чуть-чуть перевернуться и то с закрытыми глазами, что-то под кроватью лопнуло и из под нее потекла лужа компота, банку с которым Петрович поставил вчера, чтобы сегодня попить. Быстро подорвавшись я взял тряпку и начал тереть пол, чтобы скрыть все следы, которые я оставил. Ну вообщем сижу я так минут 10 и вытираю пол, а сзади что-то зашло внутрь. Как я потом понял это был обер-лейтенант, который что-то спрашивал на своем, а я немецкого в школе не учил, вот и пялился на него "как баран на новые ворота". Ну вообщем после долгих взглядов друг на друга, он позвал солдата, чтобы тот куда-то меня отвел. Подойдя ко мне и схватив меня за шиворот, солдат толкнул меня на улицу. Я шел было вперед, но он схватив еще раз толкнул в право и я понял куда он меня вел. Куда? Куда, куда, в погреб на улице. Подойдя к дверки погреба, я резко толкнул солдата в сторону, но убежать не успел. Из-за дома на меня выбежало еще 3 фрица ну, а что дальше было ты понял. Ага, понял.
Малец тебе сколько лет то? 18 вот стукнуло, а вам? 49 вот стукнуло. Смотри вон видишь в форме офицерской со шрамом на лице стоит? Вижу, а что? Шрам ему наш парень подарил, который хотел сбежать, но его поймали и заставили круглые сутки с мешком песка бегать вокруг барака. А где он сейчас? Умер он, 3-ое суток бегал и упал, думали притворяется, а он и вправду умер. лежит и не чувствует ничего, ну его в печь и унесли. В печь? Да как так можно, человека да еще и в печи сжечь!? Вот и я говорю, так что не повторяй его ошибки. А только он пытался отсюда свалить? Нет были еще, но у всех дорога одна была как я слышал от других пленных. Да...бывает же такое...
Разговор наш закончился после того, как офицер крикнул "шнейля все на улица русская свинья". Приказал солдатам с розгами нас пошевелить! Когда мы наконец построились двое солдат с тележкой подошли к началу колонны. Медленно двигая тележку вдоль ряда и останавливаясь у каждого пленного, солдаты что-то давали им в руки и делали какую-то запись. Похоже это была форма, но что тогда они записывали? Этот вопрос меня тревожил каждую секунду все сильнее!
Когда тележка остановилась на уровне моих ног, один солдат достал форму (она была в полоску сине-белого цвета), а другой записывал вот, что: на каждой рубашке висел железный номерок, то есть у каждого из нас был свой номер. Записав мой номер, который составлял 4 цифры: "2476". Пройдя так весь ряд солдаты удалились прочь...
Крикнув на нас и передернув затворами солдаты начали толкать и выгонять нас на улицу. Выйдя на свежий воздух я был подавлен красотой голубого неба, с которым солнце играло в лучистую игру. Я был рад увидеть небо, лес, который был так далеко, что до него не успеешь добежать, сразу убьют! А может и пусть убивают?! Вдруг не выживу?! Зачем тогда терпеть, выживать и мучаться, если можно прям сейчас и прям здесь умереть?! Но в мои фантазии вмешался Анатолий, который вступил с таким вопросом: На лес смотришь? На лес, хочется в него забежать и спрятаться в болоте, чтобы собаки не нашли! Остепенись боец, остепенись! Не смей даже сдаваться, я тебе уже говорил про тех парней, что сейчас в печи?! Говорил. Ну тогда заткни свои мысли о счастливом будущем и живи настоящим! Думай, что сейчас может произойти, здесь парень все меняется за доли минуты так, что соберись!
Построив нас снова в длинный ряд, каждого из нас называли по фамилии в громофон, чтобы не переспрашивали больше и давали в руки какой-нибудь инструмент. Инструменты, которые там были: кирки, лопаты, ломы, топоры и мешки, похоже с песком. Назвав мою фамилию мне дали в руки лопату и тыкнули пальцем на разметку по которой нужно было копать яму, но для чего нужна такая большая яма?!
По началу все шло очень хорошо. Было очень много сил, наконец-то я размял правое плечо, после неудобного сна между соседями по лежанке. Но после 4-ех-5-ти часовой работы я не чувствовал своего тела. Руки, которые до этого хоть как-то были похожи на руки, совсем потеряли алый цвет. От черенка лопаты на ладонях остались прожженные мазоли, которые вдобавок надулись волдырями. Спина разрывалась от боли с каждым набранным штыком лопаты. Вдруг, у меня ужасно заболели ноги и я упал на землю уронив лопату. На мгновенье мне стало ужасно хорошо потому, что мои мышцы, которые были все время в напряжении, расслабились. Заметив меня отдыхающим солдат подбежал ко мне и ударил розгами со всего розмаха по моей спине! Вскрикнув от боли я упал на спину, но солдат еще раз ударил меня по передней части и попал по лицу, после чего оставил на лице кровавую рану прям под глазом. После, он взял меня за горло двумя руками и начал дергать, чтобы поднять меня. Я хотел закончить все эти мучения и сквозь боль и страдания, стиснув зубы от боли я встал и наклонился лицом вперед прижав рану руками. Солдат схватив меня за волосы на голове тыкнул плеткой в сторону мешков с песком и толкнул вперед. Дотолкав меня к ним, он еле поднял один мешок, который загрузил мне на плечи. Показав мне на полосу, которая шла кругом составляющим может метров 200-250 и крикнул "шнейля"!
Пробегав так еще час или даже два я не чувствовал ничего и хотел умереть, чтобы не мучаться. Но вспоминал слова Анатолия, чтобы я не смел сдаваться! И пытался изо всех сил устоять на ногах. Последний час я уже не то, чтобы не бежал, я даже не шел, а ковылял из стороны в сторону и запевал всякую чушь, чтобы хоть как-то отвлечся от боли.
Через некоторое время подвезли телегу с двумя бочками на верху. 1-ая была с похлебкой, а 2-ая с водой. Позвав меня офицер сказал мне: пошел жрать урод. Скинув мешок я почувствовал, как мне стало немного легче. Немного прийдя в себя, я поковылял к телеге. Подойдя к ней я взял миску и кружку. Протянув их, мне наклали похлебки и налили воды. Отойдя немного я рухнул на землю, чуть не уронив все на землю. Ни вилок, ни ложек не было и все ели руками. Набрав воды в рот и пополоскав его я плюнул ее в ладони, чтобы хоть чуть-чуть отмыть их от грязи. Вытерев руки об рубашку я приступил к еде. Еда была лучше чем у свиньи, но не лучше чем у собаки, которых здесь кормили. Похлебка была из шкурки картошки и гнилой кукурузы. Съев это все и выпив всю воду из кружки, я стал ждать остальных.
Когда все доели нас построили снова в ряд и начали проверять номера, чтобы никто не смог смыться! К счастью таких не оказалось и поэтому нас загнали в барак без проблем. Еле дойдя до своей кровати, я упал рядом с ней. Подняв меня, Анатолий Генадьевич спросил: ты чего это?! Соберись! Я очень устал, как у вас есть столько сил?! Да нет у меня сил я пахаю из последних сил, а ты сдаешься! А зачем я копал с другими ту яму?! Эта яма для мертвых! Их довольно много малец! Так, отставить разговоры и отбой! Нужно набираться сил, а то ты сильно раскис! Доброй ночи Дима, доброй ночи... После этих слов мои веки с грузом упали...