Освенцим

Я отомщу за тебя Анатолий!

   После того, как я вышел со двора моего погибшего друга Анатолия Геннадьевича, я решил, что лучше будет вернуться на поле битвы и встать во главе этого всего восхождения на врага. Я решил, что должен отомстить за него, что обязан убить их всех и только смерть меня остановит!
Вернувшись обратно в ряды военного строя, я пошел к санитару, чтобы тот осмотрел мое ухо. Осмотрев он сказал, что я больше не годен потому, что контузия и прострел уха, сделали его глухим, то есть я стал глухим на одну часть своего тела. Это очень плохо, ведь я теперь был уязвим и потеряв свое чутье пытаюсь вернуться во взвод! Но меня ничто не могло остановить, ни слова санитара, который то и дело твердил, что мне нельзя, а что можно; ни то, что я на половину потерял свое чутье! Я хотел мстить! Когда санитар еще раз сказал, что я не годен и не могу быть чем-то полезным на войне, я быстро встав схватил его за шиворот и произнес: Помешаешь мне сделать все то, что я планирую и ты будешь первым, кто встав у меня на пути, пал от моих рук! После этих слов он будто замер в ожидании чего-то или может быть в тот момент он и вправду забоялся-я не знаю, но написать в книжке, что я годен он смог. Спросив где находится пост и дождавшись ответа, я развернулся и вышел из мед блиндажа.
Отойдя от мед блиндажа я обернулся еще раз, чтобы убедиться, что санитар не послал за мной солдат со словами: Он мне угрожал или он разведчик СС! Взять его. За такое могут сразу расстрелять в том леске около поста по гран-части. Но сзади я ничего не увидел, видимо он понимает каково это обезуметь после смерти боевого товарища. Повернувшись вперед, я спокойным шагом пошел дальше.
Когда я подошел к посту, меня позвал один старлей (старший лейтенант) и попросил закурить. Но так как я не курил, мне пришлось отказать. После он спросил какими судьбами сюда и чего хочу? Я ответил, что хочу обратно. Рассказал про Анатолия Геннадьевича и что хочу отомстить за его смерть. Он стал расспрашивать, а где и как он умер? Но я ответил, что не знаю точно, мол мне самому рассказали. Я не могу сказать всю правду потому, что Анатолий не собирался погибать в Освенциме, да и я думаю он бы был против, чтобы я рассказывал, что он именно там погиб, а не на поле битвы! А как тебя звать то? Дмитрий, Дмитрий Голосов. А вас? Меня Мишаня, Мишаня Шишкин. Понятно. Тебе на подписание добровольца? Да. Ну так иди быстрее, а то Васильевич любит уходить невзначай, гляди успеешь еще поймать! Хорошо, спасибо!
Забежав в здание на стене я увидел табличку и стрелку налево "Начальство 12 кабинет". Быстро повернув налево я начал искать кабинет с номером 12. И наконец нашел! Подбежав к нему и выдохнув, я постучал. После стука я услышал голос: Входите! Открыв дверь я увидел этого Васильевича, который сидя на своем кресле тянул папироску. Проходи, садись, я слушаю. Здравствуйте, я на подписание в добровольцы. А у санитара был? Был. Ну так давай эту..., ну как ее..., справку во! Ах да, вот, держите. Так, все в норме, тут тоже, а с ухом что? С ухом? Да, с ухом то, что? Да там ничего страшного уже заживает. Я тебя не спрашиваю заживает или нет, я спрашиваю, что с ним?! Ранение, фриц маковку прострелил. То, что была контузия я не стал говорить потому, что потом меня бы отсюда не отпустили, да и санитара подставлять не хотелось. Когда и где прострелил? Дня 4 назад в Освенциме. О как, ты из самого Освенцима выбрался? Как видите да. Ладно боец, поздравляю тебя с вступлением в ряды советской красной армии. Добро пожаловать сынок, береги себя! Так точно товарищ командир, будет сделано! Да расслабься, не командир я, вольно! Можешь на ты. Не удобно как-то. Не удобно, когда танкист пешком на поле боя бежит, вот это и вправду не удобно, а на ты это пустяки! И он улыбнулся. Ты садись, чего подорвался то? Подойдя к стулу я сел.
Комнатушка была довольно просторной потому, что в ней стояла только одна кровать и стол, ну и плюс два стула. Стены и потолок были ошарпаны, дверь была старой и обтянутой потертою кожей. На подоконнике стоял маленький, белый вентилятор, который то и дело пощелкивая обдувал комнату.
Ты давай рассказывай, как в Освенцим попал? Да наша операция подвела. Мы думали, что у фрицев танков не будет под Нарой, а оказалось были, да еще и тигры. Ну не знаю об этом, капитан отдал приказ в наступление на врага, ну мы ринулись, а тут тигры эти, ну и операция потерпела крах. Я хотел один танк связкой гранат подорвать, а откуда ни возьмись немец проклятый налетел, ну я связку выронил, а он в горло вцепился. Ну я его хотел с себя скинуть как увидел, что кольцо в руке, ну и прикрылся им, а дальше плен и Освенцим. Да...бывает же...ну и как, тяжело там было? Довольно тяжело. Через день сам просил пулю в голову. Ну ладно-ладно перестань, все кончилось! Можно мне идти? Да, конечно, если нужно ты иди, не смею задерживать! Удачи тебе Максим Голосов! Гляди еще встретимся! И тебе Васильевич всего доброго! Буду рад встречи!
Выйдя из кабинета мне стало не по себе и я выбежал на улицу. Вдохнув свежего, прохладного воздуха, я почувствовал себя лучше. Увидев около здания лавку, я пошел к ней. Только я сел на лавку как, вдруг увидел ЗИС (грузовик) переполненный ранеными солдатами. Подъехав к мед-блиндажу он резко остановился. Из блиндажа высыпались санитары с носилками и открыв кузов они начали вытаскивать раненых бойцов. То, что я увидел привело меня в ужас и панику! Солдаты были, кто без руки, кто без ноги, кто и вовсе без двух частей тела, а кто и совсем умер пока ехал в кузове до госпиталя. Воздух, который до этого был наполнен спокойствием и тишиной, сейчас обрел кровавый вкус и запах паленного мяса! Все, больше я на это смотреть не могу! Надо убираться от этого зрелища по дальше, а то я совсем с ума сойду!
Вспомнив, что мне нужно зайти в казарму за формой, а после в оружейку, я как палаумный побежал за всем этим. Перед входом в казарму стоял часовой, у которого я спросил, а какая койкая Дмитрия Голосова, после он попросил мои документы, чтобы убедиться в моем Ф.И.О и показал мое место. Подойдя к кровати я увидел свой шкафчик. В нем висела моя форма песочного цвета с пилоткой. Наконец сняв с себя это тряпье, я одел ее. На ноги натянул керзовые сапоги, натертые до такого состояния, что можно было заметить частицу пылинки на них. Поправив воротник я двинулся дальше. Теперь мне оставалось посетить оружейку и я готов ехать на фронт. До моей долгожданной цели осталось ничего. Анатолий я знаю, что ты меня слышишь. Я буду мстить за тебя дружище! Я обещаю! Сейчас возьму карабин и в бой! Ты только будь рядом и прикрывай сзади.
Подойдя к оружейной палатке, меня попросили показать свои документы, а после проверив все данные меня пропустили. Зайдя в палатку я увидел мужчину лет 60-ти, седого, горбатого и без одной руки, видимо потерял на поле битвы. Здравствуй малец! Куда ты собрался то в свои годы? Здравствуй отец! На фронт, не могу я просто так сидеть и смотреть, как наш народ от этих иродов страдает! Может передумаешь, пока еще не поздно?! Нет, я уже все обдумал и решил, что пора в бой! Ну ладно, не получилось у старика тебя отговорить. Тогда приступим. Держи снайперскую винтовку "Мосина", вот к ней патроны. Так...вот 2 гранаты, нож, лопатка саперная, пистолет и к нему патроны, флягу с водой возьми, перед боем выпьешь, да и в бою не помешает. Потом...вот каску держи, не совсем хорошая защита головы, но одно попадание сдержит, вообщем лучше чем ничего. Вижу ты хороший парень, думаю ты выживешь до конца войны так, что открывай сумку я тебе в нее еще патроны ссыплю. Просто 3 рожка пистолета не всегда хватает, а там если засада будет, то и вовсе голый останешься. Все только тссс, а то за такое меня расстрелять могут! Спасибо отец, большое спасибо! Я никому, клянусь! Верю. Думаю на винтовку тебе 4 рожка хватит, да там гляди не маж, а то отстреляешь все патроны и секир башка будет. Понял, понял. Все давай, ни пуха, ни пера! К черту! Анатолий я готов! Я им всем покажу, как русских людей уносить в мир иной!
Когда я вышел на улицу, мне дали номер моей роты-2377. Через некоторое время во двор заехал грузовик и высунув голову из кабины, водитель прокричал рота 2377 живо в кузов! Быстро встав я побежал к кузову и разогнавшись запрыгнул внутрь. Сев на сиденье и со всеми поздаровавшись, я слушал разговоры солдат. Кто-то из них говорил, что у них родились дети, кто-то говорил, что не хотел на фронт, а призвали, а кто-то и вовсе молча ехал всю дорогу, как и я. Приехав к месту атаки, нас высадили и приказали копать окопы для себя. Выбрав место, где земля была мягкою я положив винтовку, стал копать! Быстро выкопав окоп я лег в него и прижал голову к земле. Подтянув рукой к себе винтовку, я заглянул в оптику. На горизонте было чисто, ни одной живой души.
Пролежав на животе и просмотривая горизон часа 2, у меня начали неметь руки и ноги. Стянув винтовку вниз и перевернувшись на спину, я вытянулся пару раз в полный рост и перевернулся обратно на живот. Взяв винтовку я снова устремил свой взор через оптический прицел прямо в даль. Водя винтовкой с права на лево я заметил какое-то движение и позвал капитана, чтобы тот посмотрел в бинокль и сказал, что делать далее. Когда офицер подбежал он пригнувшись достал бинокль и стал смотреть, после чего приказал мне выстрелить в фрица! Как только я приготовился стрелять, вражья пуля попала капитану прямо в голову и вылетела сзади плавленным свинцом. Увидев это я не растерялся и выстрелил в ответ, после чего немец откинулся назад и больше не вставал, похоже попал. Позвав медичку я помог ей оттащить кэпа до плиндажа и пополз обратно на свою позицию. Заняв свое место я прицелился и увидел, как другой фриц оттаскивает мертвого товарища и выстрелил в него и его тело рухнуло на землю около того. После этого немцы будто проснулись и начали наступать. Наши заняв позиции, открыли шквальный огонь!
Кровопролитный бой продолжался минут 30 без каких-либо остановок! Гитлеровцы подобрались на метром 200-ти вперед. И на мгновенье все затихло. Прильнув в прицел сквощь крики и стоны раненых, я слышал шорох листьев на деревьях, чувствовал свое биение сердца и вдруг, бой начался по новой. Немцы двинулись вперед, а мы ни на шаг ни наступали, ни отходили, а стояли намертво на своей позиции и сдерживали оборону как могли.
Отстреляв все потроны на винтовке, я достал из кабуры пистолет и передернув затвором открыл огонь снова. Увидев, что гитлеровцы наступают в рукопашную, приготовил нож в другой руке. Увидав как один из них бежит на меня, выстрелил в него и он споткнувшись упал! Вокруг стояла неразбериха. Все бились в слепую. Отстреляв последний рожок я хотел было побыстрому его наполнить патронами, как на меня налетел фриц. Направив наж мне в голову он начал на него давить сверху, чтобы нож побыстрее встретил мой глаз, но все оборвалось после того как наш солдат воткнул немцу в спину штык-нож! Упав на меня, фриц дальше держал нож в ладони и не отпускал его. Встав я ударил его ногой в голову и он отключился. После я помог товарищу по оружию прикончить фашистскую шавку, но откуда не возьмись выбежал фриц. И держа в руках пистолет, выстрелил мне в живот! Я закричал от боли и на миг вспомнил родной дом, первую любовь, маму, отца и свое обещание и клятву перед Анатолием Геннадьевичем! Поднявшись с колен, я пошел на немца. Увидев его печальные и наполненные страхом глаза, я прокричал: Стреляй еще паскуда! И он выстрелил. Сжав нож в руке я посмотрел назад и увидел, что эту битву мы проиграли, но 1 битва не вся война! Повернувшись обратно и улыбнувшись я воткнул нож фрицу в сердце и смотрел, как он опускаясь на колени вместе со мной, плачет от боли! Вынув из него нож и толкнув его рукой я тоже упал на землю. Мне не было больше больно, не было страшно, ведь я не боялся умереть потому, что знал, там меня ждут все те, кем я дорожил и дорожу в последние минуты жизни! Мое тело обессилило и голова откинулась назад. Увидев небо я вспомнил, как смотрел на него выйдя из барака, тогда в Освенциме. Остановив свой взор на нем я чувствовал, как веки тяжелеют и понимал, что вот мой конец, вот конец моей истории и улыбался! Наконец мои веки полностью закрылись, а я со словами: Анатолий, я выполнил обещание и мы скоро встретимся, погрузился в сон...
Конец.