У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал ротводкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий,скипидар, керосин, мазал щеку йодом, в ушах у него была вата, смоченная вспирту, но все это или не помогало, или вызывало тошноту. Приезжал доктор.Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. На предложениевырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все домашние - жена, дети,прислуга, даже поваренок Петька предлагали каждый свое средство, Междупрочим, и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришел к нему и посоветовалполечиться заговором. - Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, - сказал он,- лет десятьназад служил акцизный Яков Васильич. Заговаривал зубы - первый сорт. Бывало,отвернется к окошку, пошепчет, поплюет - и как рукой! Сила ему такаядадена... - Где же он теперь? - А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тещи живет.Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то иидут к нему, помогает... Тамошних саратовских на дому у себя пользует, аежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, вашепревосходительство, депешу, что так, мол, вот и так... у раба божьегоАлексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете. - Ерунда! Шарлатанство! - А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотник,живет не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственныйгосподин. - Пошли, Алеша!- взмолилась генеральша.Ты вот не веришь в заговоры, а яна себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь неотвалятся от этого. - Ну, ладно,- согласился Булдеев.- Тут не только что к акциозному, но ик черту депешу пошлешь... Ох! Мочи нет! Ну, где твой акцизный живет? Как кнему писать? Генерал сел за стол и взял перо в руки. - Его в Саратове каждая собака знает,- сказал приказчик.- Извольтеписать, ваше превосходительство, в город Саратов, стало быть... Егоблагородию господину Якову Васильичу... Васильичу... - Ну? - Васильичу... Якову Васильичу... а по фамилии А фамилию вот и забыл!..Васильичу... Черт... Как же его фамилия? Давеча, как сюда шел, помнил...Позвольте-с... Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев игенеральша ожидали нетерпеливо. - Ну что же? Скорей думай! - Сейчас... Васильичу... Якову Васильичу... Забыл! Такая еще простаяфамилия... словно как бы лошадиная... Кобылин? Нет, не Кобылин. Постойте...Жеребцов нешто? Нет, и не Жеребцов. Помню, фамилия лошадиная, а какая - изголовы вышибло... - Жеребятников? - Никак нет. Постойте... Кобылицин... Кобылятников... Кобелев... - Это уже собачья, а не лошадиная. Жеребчиков? - Нет, и не Жеребчиков... Лошадинин... Лошаков... Жеребкин... Все нето! - Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай! - Сейчас. Лошадкин... Кобылкин... Коренной... - Коренников?- спросила генеральша. - Никак нет. Пристяжкин... Нет, не то! Забыл! - Так зачем же, черт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл?-рассердился генерал.Ступай отсюда вон! Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щеку и заходил покомнатам. - Ой, батюшки!- вопил он.- Ой, матушки! Ох, света белого не вижу! Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилиюакцизного: - Жеребчиков... Жеребковский... Жеребенко... Нет, не то! Лошадинский...Лошадевич... Жеребкович... Кобылянский... Немного погодя его позвали к господам. - Вспомнил?- спросил генерал. - Никак нет, ваше превосходительство. - Может быть, Конявский? Лошадников? Нет? И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали всевозрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую... В доме, всаду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почесывая лбы, искалифамилию.. Приказчика то и дело требовали в дом. - Табунов?- спрашивали у него.- Копытин? Жеребовский? - Никак нет,- отвечал Иван Евечи и, подняв вверх глаза, продолжалдумать вслух:- Коненко... Конченко... Жеребеев... Кобылеев... - Папа!- кричали из детской.- Тройкин! Уздечкин! - Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещалдать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном Евсеичемстали ходить целыми толпами... - Гнедов!- говорили ему.- Рысистый! Лошадицкий! Но наступил вечер, а фамилия все еще не была найдена. Так и спатьлегли, не послав телеграммы. Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал... В третьемчасу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику. - Не Меринов ли?- спросил он плачущим голосом. - Нет, не Меринов, ваше превосходительство,ответил Иван Евсеич ивиновато вздохнул. - Да, может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая! - Истинно слово, ваше превосходительство, лошадиная... Это очень дажеотлично помню. - Экий ты какой, братец, беспамятный... Для меня теперь эта фамилиядороже, кажется, всего на свете. Замучился! Утром генерал опять послал за доктором. - Пускай рвет!- решил он.- Нет больше сил терпеть... Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генералуспокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел всвою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича...Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, очем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз,думы его были напряженны, мучительны... - Буланов... Чересседельников...- бормотал он.Засупонин... Лошадский... - Иван Евсеич!- обратился к нему доктор.- Не могу ли я, голубчик,купить у вас четвертей пять овса? Мне продают наши мужички овес, да ужбольно плохой... Иван Евсеич тупо поглядел на доктора, как-то дико улыбнулся и, несказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к усадьбе с такойбыстротой, точно за ним гналась бешеная собака. - Надумал, ваше превосходительство!- закричал он радостно, не своимголосом, влетая в кабинет к генералу.- Надумал, дай бог здоровья доктору!Овсов! Овсов фамилия акцизного! Овсов, ваше превосходительство! Посылайтедепешу Овсову! - Накося!- сказал генерал с презрением и поднес к лицу его два кукиша.-Не нужно мне теперь твоей лошадиной фамилии! Накося!
