Длинноногий Дядюшка. Джин Уэбстер

39.

30 сентября.

Дорогой дядюшка!

Сердитесь Вы еще за стипендию? Никогда в жизни не встречала такого упрямого, безрассудного, настойчивого человека, неспособного принять чужую точку зрения!

Вы хотите, чтобы я не принимала подачек от чужих.

А Вы кто, позвольте спросить?

Есть ли кто-нибудь на свете, кого я знала бы меньше, чем Вас? Ведь я не узнаю Вас, если встречу на улице. Видите, если бы Вы были здравым, добрым человеком и писали милые отеческие письма своей маленькой Джуди, и гладили ее по головке, и радовались, что она хорошая — тогда она, быть может, не обидела бы Вас на старости лет, а повиновалась бы каждому Вашему желанию, как и подобает покорной дочери.

От чужих! Вы живете под стеклянным колпаком, дражайший мистер Смит.

А главное, это вообще не подачки. Это — приз, премия, заработанная тяжелым трудом, если бы никто не отличился в английском, комиссия ее не присудила бы. Несколько лет ее не давали никому. Значит... Ах, стоит ли спорить с мужчиной? Вы, мистер Смит, принадлежите к той половине человеческого рода, которая неспособна к логическому мышлению. Чтобы переспорить мужчину, надо подольститься к нему или ворчать. Льстить ни за что не буду; вот ворчу.

Словом, от стипендии я не откажусь. Если будете настаивать, я откажусь от тех денег, которые Вы мне даете, и дойду до нервного срыва, натаскивая новеньких. Вот мой ультиматум!

И еще скажу: если Вы думаете, что своей стипендией я лишаю кого-то возможности учиться, внесите предназначенные мне деньги на какую-либо девочку из нашего приюта, правда, хорошая мысль? Только, дядюшка, любите ее больше, чем меня!

Надеюсь, Ваш секретарь не обидится, что я не слушаюсь его распоряжений. А обидится — что поделаешь! Вы его очень из6аловали. Раньше я кротко подчинялась его причудам, но теперь НЕ УСТУПЛЮ.

Ваша решительная, твердая, неуступчивая Джеруша.