Черная цепь

Глава 20. ВОССОЕДИНЕНИЕ.

*Сейретей*

Резкая тишина ознаменовала, что печати полностью сняты. На глазах у оставшихся воинов Готея с тихим треском лопнули канаты, удерживающие Соукиоку в вертикальном положении*. Оружие мгновенно покрылось ярким пламенем, принимающим очертания гигантской птицы.
Громадный феникс, сплетенный из огня, медленно поднял голову. Полыхающие, как два янтарных камня, глаза пробужденного Соукиоку обвели собравшуюся толпу, после чего огненная птица издала пронзительный, ни на что не похожий клекочущий боевой клич, разнесшийся по всему Готею. Громадные крылья взметнулись, расчертив темный небосвод двумя сияющими дугами, и Соукиоку взмыл ввысь, рассекая пласты реальности.
Полночь наступила.

*Хуэко Мундо*
Хитсугая пристально следил за Куросаки, дабы тот не выкинул чего непотребного. К примеру, окончательно не слетел с катушек. Хотя, вряд ли ему это сейчас грозило.
Когда напряженную тишину, знаменующую близящийся конец Главнокомандующего (а то, что упертый старикан так и не призвал бы свой Занпакто, никто не сомневался), нарушил истерический крик, донесшийся почти что с небес, многие чуть ли не подпрыгнули от неожиданности. Причем большинство - прямо в позиции лежа. Но только не Владыка. Нет, рыжий вовсе не проигнорировал окрик, предназначенный непосредственно ему. Молодой правитель Хуэко Мундо просто застыл, подобно статуе, с занесенным для удара занпакто, от которого, как увидели все присутствующие, исходило темное марево, изредка исходящее льдисто-голубыми всполохами. Никто как-то даже не усомнился, что оное было смертельно опасным, особенно ясно сие осознал Ямамото, чье мертвенно бледное лицо почти что светилось в полумраке ночи Хуэко Мундо. Но даже оно вытянулось, стоило Гинрюсаю увидеть тех, кто - чаянно или же совершенно нечаянно (что более вероятно) - спас его от неминуемой гибели.
Тоуширо был несказанно счастлив, что Урохара с Йороичи таки решили присоединиться к их маленькому "празднику жизни". Поскольку иначе всем бы присутствующим на оном Синигами наступил окончательный и безоговорочный зверь пушитый арктический, именующийся не иначе как "писец". А уж тех, кого эта неразлучная парочка привела с собой, капитан 10го Отряда - равно, как и остальные, - был готов вообше расцеловать.
Правда, не факт, что Куросаки бы позволил этому произойти.
Карин и Юдзу слаженно ревели, уткнувшись мордашками в черно-белое одеяние Владыки. Тот же стоял статуей, невидяще глядя поверх их голов. Бледное лицо молодого человека ничего не выражало, и в какой-то миг Хитсугая даже испугался, что тот оттолкнет их или даже атакует. Откровенно говоря, сам бы Тоуширо вполне обоснованно посчитал произошедшее очередной уловкой Синигами, пытающихся сбить его с толку. Но, похоже, Ичиго действительно навострился неплохо управлять Реацу во время своего пребывания в лабораториях Куросутчи, поскольку спустя минуту-другую доселе пустые глаза экс-Синигами начали наполняться смыслом, а еще через минуты три молодой Владыка уже обнимал вновь обретенных сестер, попутно пытаясь их успокоить. Чисто автоматически, по ходу дела.
Куда делся Тенса Зангетсу, сам Тоуширо не заметил. Но Матсумото, каким-то чудом сумевшая избежать участи быть прикопанной в песках до основного разбора полетов, позже сообщила своему капитану, что клинок Куросаки просто распался на тонкие белоснежные цепи, кои, быстро потемнев до иссиня-черного цвета, буквально впитались в кожу руки своего хозяина.
На Синигами ошарашенный таким поворотом событий Куросаки более никоего внимания не обращал.
Кое-как успокоившись спустя минут пятнадцать душевных рыданий, Карин (Юдзу продолжала вслипывать, до хруста сжимая старшего брата в объятиях) начала сдавленно рассказывать...