И жизнь , и слезы , и любовь

За перчаточки !

      Мы вернулись в Москву. Началась обычная жизнь. В то время мы записывали альбом романсов.

      Шуйский, как я уже писала, тогда страшно пил. Выдувал по бутылке виски в день.

      И вот как-то собираемся мы на съемку. Он меня спрашивает:

      — Помнишь, мы в Германии тебе перчаточки купили — желтые такие, с черной бахромой? Ты не знаешь, где они?

      — Саш, сама не могу найти. Все перебрала — их нигде нет.

      — Как нет?! Мы же их привезли!

      Мы тогда столько всего накупили. И еще надо принять во внимание скорость, с которой мне пришлось собираться по его же милости.

      — Саш, может, они у Вернера остались? Они же маленькие, тоненькие, в таком крошечном пакетике. Там много бумажных мешочков оставалось после нашего скоропалительного отъезда.

      — Как остались у Вернера?!

      Он резко разворачивается и со всего размаху бьет меня по лицу.

      У меня случилось что-то вроде короткого замыкания. Даже боли я не почувствовала. Я не могла понять, за что меня ударили.

      — Ты не готова к семейной жизни!

      Единственное, что я смогла ответить:

      — Саш, к такой, пожалуй, действительно не готова.

      В ответ он хватает первое, что попалось под руку — бутылку или тарелку, — и кидает с грохотом. Спасибо, не в меня, а куда-то в сторону.

      Вырасти я в другой семье, столкнись я раньше с домашним насилием, я бы лучше была готова к такой жизни. А кроме семьи у меня был еще и Лёня, который с меня пылинки сдувал. Не помню, чтоб мой первый муж, выйдя из транспорта, не подал мне руку. Или не помог надеть пальто. Все со мной: будьте добры, извините, пожалуйста... И вдруг — такой Хичхок: ужас абсурда или абсурд ужаса.

      Я ушла в чем была. Он мне даже вещей собрать не позволил. Понятно: на его деньги все куплено! Захлопнула дверь... Подождала, пока открылась ближайшая станция метро. И стала кататься по кольцевой. В какой-то момент я уснула, потому что не выспалась.

      Ездила-ездила. Проснулась и думаю: куда я сейчас пойду, к кому? Шуйский за эти месяцы умудрился как-то аккуратненько отодвинуть всех моих друзей. Такая любовь: мне в тот момент никто, кроме моего героя, нужен не был.