Гражданин Галактики

6

Глава 6
Капитан «Сису» появился в этот же вечер. Шкипер Крауса был высок, массивен и вежлив; плотно сжатый рот и морщины, оставленные тревогами, выдавали в нем человека, который пользовался уважением и привык брать на себя ответственность. Он был зол за то, что позволил какой-то ерунде оторвать его от повседневных забот. Его глаза бесцеремонно обшарили Торби.
– Матушка Шаум, вот эта личность утверждала, что у него ко мне срочное дело?
Капитан говорил на жаргоне торговцев Девяти Миров, искаженной форме саргонезского языка, не заботясь о грамматической верности окончаний. Но Торби понимал жаргон.
– Если вы капитан Фьялар Крауса, – ответил он, – у меня есть для вас послание, благородный сэр.
– Кончай называть меня «благородным сэром». Да, я Капитан Крауса.
– Да, бла… да, Капитан.
– Если у тебя есть что передать мне, давай сюда.
– Да, Капитан, – Торби начал излагать слова, которые он запомнил для Краусы на диалекте финского языка. – «Капитану Фьялару Крауса, владельцу космического корабля „Сису“ от Баслима Калеки; приветствую тебя, старый приятель! Привет твоей семье, клану и всей родне, также мое почтительное уважение твоей досточтимой матери. Я говорю с тобой устами моего приемного сына. Он не понимает языка Суоми, и я обращаюсь к тебе в личном порядке. Когда ты получишь это послание, я буду уже мертв…»
Крауса, начавший было улыбаться, вскрикнул от изумления. Торби остановился.
– Что он говорит? – вмешалась Матушка Шаум. – На каком языке?
Крауса отмахнулся от нее:
– На моем. Это правда, что он говорит?
– Откуда мне знать? Я не понимаю эту галиматью.
– А… прошу прощения, прошу прощения! Он говорит, что тот старый бродяга, который обитал на площади – он называет его «Баслим», – мертв. Это правда?
– Конечно. Я бы сама вам сказала об этом, знай я, что вы им интересуетесь. Все это знают.
– Все, кроме меня. Что с ним случилось?
– Его укоротили.
– Укоротили? За что?
Она пожала плечами:
– Откуда мне знать? Говорят, что он умер или отравился еще до того, как его успели допросить – так что откуда мне знать? Мне саргонская полиция не доверяет.
– Но если… хотя неважно. Ему удалось обмануть их, не так ли? Это на него похоже. – Он повернулся к Торби. – Продолжай. Заканчивай свое письмо.
Прерванный на полуслове, Торби был вынужден начать все сначала. Крауса с нетерпением ждал, пока он дойдет до слов «я буду уже мертв». «Мой сын – это единственная ценность, которой я владею по смерти; и я вручаю его твоим заботам. Я прошу тебя поддержать его в трудную минуту и дать совет, словно это твой собственный сын. Я прошу, как только позволят обстоятельства, доставить его к командиру любого судна Стражи Гегемонии, сказав, что он похищенный гражданин Гегемонии и нуждается в их помощи, чтобы найти свою семью. Если они захотят оказать помощь, они смогут установить его личность и вернуть к его народу. Все остальное я предоставляю твоей доброй воле. Я обязал его повиноваться тебе и уверен, что он так и поступит; он отличный мальчик, несмотря на его возраст и жизненный опыт, и я доверяю его тебе с легким сердцем. А теперь я расстаюсь с тобой. Я доволен жизнью, которую прожил. Прощай».
Капитан закусил нижнюю губу и его лицо напряглось, как у взрослого человека, который старается удержать слезы. Наконец он хрипло сказал:
– С этим все ясно. Ты готов, парень?
– Сэр?
– Ты отправляешься со мной. Или Баслим не сказал тебе?
– Нет, сэр. Но он сказал мне делать все, что вы прикажете. Я иду с вами?
– Да. Как быстро ты можешь отправиться?
Торби сглотнул.
– Прямо сейчас, сэр.
– Тогда двинулись. Я хочу вернуться на мое судно. – Он оглядел Торби с головы до ног. – Матушка Шаум, можете ли подобрать ему какое-нибудь приличное одеяние? В этом невообразимом тряпье его вряд ли пустят на борт. Хотя неважно; тут по улице есть лавчонка, я ему прикуплю какое-нибудь снаряжение.
Она слушала его с растущим изумлением.
– Вы собираетесь взять его на свое судно? – наконец сказала она.
– Есть какие-то возражения?
– Чего? Вовсе нет… если вас не заботит, что его могут вырвать у вас из рук?
– Что вы имеете в виду?
– Вы что, с ума сошли? Отсюда и до ворот космопорта натыкано не меньше шести ищеек… и каждый из них так и мечтает получить вознаграждение.
– Вы хотите сказать, что его ищут?
– А как вы думаете, чего ради я стала бы его прятать в своей спальне? Иметь с ним дело то же самое, что хватать раскаленную сковородку.
– Но почему?
– И снова – откуда мне знать? Но так оно и есть.
– Но вы же не думаете, в самом деле, что этот мальчишка мог знать о тайных делах старого Баслима…
– Давайте не будем говорить о том, что делал старый Баслим. Я верноподданная Саргона… и мне не хочется, чтобы меня укоротили. Вы говорите, что хотите взять мальчика на свое судно. Я говорю: «Отлично!» Я буду просто счастлива избавиться от этих хлопот. Но как?
Крауса потер друг о друга костяшки сжатых кулаков.
– Я-то думал, – медленно сказал он, – что мне остается лишь провести его сквозь ворота порта и заплатить эмиграционный налог.
– Ничего подобного, и забудьте об этом. Есть у вас какая-нибудь возможность доставить его на борт без того, чтобы тащить сквозь ворота?
Капитан Крауса встревожился.
– Они так строго смотрят на все нарушения, что если поймают меня, то конфискуют корабль. Вы просите, чтобы я рисковал моим кораблем… и собой… и всей моей командой.
– Я вообще не прошу вас рисковать. Я сама ломаю себе голову. Просто я рассказала вам, как обстоят дела. Спроси вы меня, я бы сказала, что вы просто сошли с ума, пускаясь на такое дело.
– Капитан Крауса… – сказал Торби.
– Да? В чем дело, парень?
– Папа сказал мне слушаться вас… но я уверен, что он никогда не заставил бы вас рисковать из-за меня своей головой. – Он перевел дыхание. – Со мной все будет в порядке.
Крауса нетерпеливо взмахнул рукой.
– Нет, нет! – хрипло сказал он. – Баслим поручил мне это… а долги надо платить. Долги всегда надо платить.
– Не понимаю.
– А тебе и не надо понимать. Но Баслим хотел, чтобы я взял тебя с собой, поэтому так оно и будет. – Он повернулся к Матушке Шаум.
– Весь вопрос в том, как это сделать. У вас какие-то идеи?
– М-м-м… возможно. Давайте обговорим их. – Она повернулась.
– Отправляйся-ка в свое убежище, Торби, и будь повнимательнее. Я должна выйти.
На следующий день незадолго до наступления комендантского часа большой портшез покинул Веселую Улицу. Патрульный остановил его, и Матушка Шаум высунула голову наружу. Патрульный удивился:
– Уезжаете, Матушка? А кто позаботится о ваших клиентах?
– Ключи у Муры, – ответила она. – Но, как хороший приятель, заглядывай туда. Она – не я, и ей может не хватить твердости. – Она что-то сунула ему в руку, и подношение мгновенно исчезло.
– Так и сделаю. Отправляетесь на всю ночь?
– Надеюсь, что нет. Как ты думаешь, может, стоит обзавестись ночным пропуском? Если успею кончить все свои дела, предпочла бы отправиться прямиком домой.
– Теперь они здорово придираются к ночным пропускам.
– Все еще ищут того мальчишку, что жил с нищим?
– В общем-то, да. Но мы его найдем. Если он удрал из города, то подохнет с голоду – они его затравят; а если он еще в городе, мы его загоним.
– Ну, меня-то с ним вы не спутаете. А как насчет пропуска для старой женщины, которой надо съездить по своим делам? – Она положила руку на дверцу, и из пальцев выглянул кончик банковского билета.
Патрульный взглянул на него и отвел взгляд.
– До полуночи хватит?
– Думаю, что вполне.
Вынув блокнот, он что-то написал в нем и, вырвав листок, протянул его Матушке Шаум. Как только она взяла его, деньги переменили владельца.
– Только не пускай его в ход после полуночи.
– Надеюсь, что буду куда раньше.
Он посмотрел внутрь портшеза, затем оглядел его снаружи. Четыре носильщика стояли терпеливо и молча, что было и не удивительно, поскольку у них не было языков.
– В Ангары Зенита?
– Я всегда там торгую.
– Удачи, Матушка.
– Получше присмотрись к ним. Вдруг один из них – мальчишка нищего.
– Эти волосатые чудовища? Бог с вами, Матушка.
– Привет, Шол.
Портшез взмыл в воздух, и носильщики двинулись легкой рысью. Как только они завернули за угол, Матушка Шаум заставила их перейти на шаг и задернула занавески. Затем потрепала сверток, лежащий под ней.
– Все в порядке?
– Я чуть не задохнулся, – ответил слабый голос.
– Лучше задохнуться, чем укоротиться. Мне тоже досталось. Ну и костляв же ты.
В течение следующей мили она деловито сменила внешний облик, нацепив драгоценности. Закрыв вуалью лицо, оставила видными только живые черные глаза. Наконец, высунув голову, она крикнула портье и спросила у него дорогу, после чего носильщики повернули направо к космопорту. Когда дорога привела к глухому высокому забору, было уже совсем темно.
Проход для космонавтов был в конце Веселой Улицы, для пассажиров – к востоку отсюда, рядом со Зданием Эмиграционного Контроля. За ним, в районе складов, были Торговые Ворота с таможней. В миле за ним располагались ворота собственно космопорта. Но между космопортом и Торговыми Воротами был небольшой проход, оставленный для благородных и достаточно богатых, чтобы иметь собственные космические яхты.
Портшез достиг ограждения космопорта недалеко от Торговых Ворот, повернул и двинулся по направлению к ним. Торговые Ворота, в сущности, представляли собой несколько проходов, ведущих каждый к грузовым докам, перегороженных барьерами, мимо которых проезжали, разгрузившись, фургоны; инспектора Саргона обыскивали их, взвешивали, измеряли, протыкали, просвечивали и открывали грузы, прежде чем допустить их на разгрузку к ожидавшим товаров космическим кораблям.
Барьер перед проходом к третьему доку был открыт; Свободный Торговец «Сису» кончал загрузку. Его владелец ждал окончания работ, беседуя с инспекторами.
Портшез протиснулся между ожидавшими грузовиками и оказался поблизости от дока. Владелец «Сису» посмотрел на леди под вуалью и, глянув на часы, сказал младшему офицеру:
– Осталась всего одна загрузка, я погляжу за ней. А вы отправляйтесь за следующей машиной.
– Есть сэр. – Молодой человек исчез в кузове грузовика.
На место уехавшей машины тут же встала порожняя. Работа шла споро, затем что-то не устроило хозяина корабля, и он потребовал ее переделать. Старший стивидор было оскорбился, но хозяин прервал его, снова взглянув на часы:
– Время идет. Я не хочу, чтобы груз вывалился из кузова прежде, чем мы его засунем в трюмы, он стоит денег. Так что крепите как следует.
Портшез двигался вдоль заграждения. Наступала темнота; леди под вуалью взглянула на светящийся циферблат часов своего перстня и приказала носильщикам перейти на рысь.
Наконец они оказались около ворот, предназначенных для благородной публики. Леди в вуали, высунув голову, крикнула:
– Открывайте!
На посту здесь стояли два стражника: один в небольшой будочке, а второй снаружи. Он открыл ворота, но простер поперек них свой жезл, когда портшез попытался пересечь линию ворот. Остановившись, носильщики опустили свой груз на землю, повернув его правой стороной, где была дверца, к воротам.
Леди под вуалью крикнула:
– Эй, вы, очистите проход! Яхта лорда Марлина!
Стражник, преграждавший проход, помешкал:
– Есть ли у миледи пропуск?
– Ты что, дурак?
– Если у миледи нет пропуска, – медленно сказал стражник, – может быть, миледи найдет какую-то возможность убедить стражу, что милорд Марлин ждет ее?
В темноте был слышен только решительный голос леди под вуалью – у стражника хватило сообразительности не светить ей в лицо. У него уже был большой опыт общения с благородными, и он кипел от злости.
– Если тебе так уж хочется быть дураком, кликни милорда с его яхты! Позвони ему – и уверяю тебя, ты его очень обрадуешь!
Стражник из сторожки вышел наружу.
– Что-то случилось, Син?
– Да нет. – Они о чем-то шепотом посовещались. Младший пошел позвонить на яхту милорда Марлина, а старший остался снаружи.
Но леди такой оборот дела не удовлетворил, и она продемонстрировала всю свою вздорность. Распахнув рывком дверь портшеза, она ворвалась в сторожку, преследуемая по пятам удивленным стражником. Тот, кто добивался связи, перестал нажимать рычаг аппарата и подняв глаза, испытал приступ дурноты. Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. Перед ним была не глупенькая юная леди, удравшая от своей дуэньи, а разгневанная вдова средних лет – тот тип женщин, у которых хватит влияния, чтобы сломать карьеру обыкновенного человека. Открыв рот, он слушал красочные фиоритуры, понимая, что за все годы, что провел у ворот, пропуская в них лордов и леди, это его наихудший день.
Пока внимание обоих стражников было поглощено бранью Матушки Шаум, из портшеза выскользнул человек и, миновав ворота, пустился бежать, пока не исчез в сумерках взлетного поля. На бегу Торби каждую секунду чувствовал, что сейчас ему в спину вонзится острое жало пули, но, тем не менее, внимательно следил, когда выберется на нужную дорогу. И добравшись до нее, упал ничком и остался лежать, задыхаясь.
А у ворот Матушка Шаум остановилась перевести дыхание.
– Миледи, – один из стражников попытался успокоить ее, – если вы нам дадите возможность дозвониться…
– Можете забыть об этом! Или нет, помните – и до завтра вы еще услышите голос милорда Марлина! – Она рухнула обратно в портшез.
– Прошу вас, миледи!
Не обращая на них внимания, она рявкнула на рабов, те, подхватив портшез, сразу же перешли на рысь. Один стражник так и остался с рукой, протянувшейся к поясу, словно собирался сделать что-то непоправимое. Но рука его остановилась. Так или иначе, подстрелить одного-другого носильщика этой леди было бы довольно рискованно.
Да и кроме того, она не сделала ничего ужасного.
Хозяин «Сису», одобрив наконец ход погрузки последнего грузовика, вскарабкался в его кузов, махнул водителю, чтобы тот двигался и подобрался поближе к кабине.
– Эй, там! – он постучал в заднюю стенку.
– Да, Капитан! – донесся изнутри слабый голос водителя.
– Там, на перекрестке, стоит знак остановки. Я заметил, что большинство из вас не обращают на него внимания.
– На знак? По той дороге никто никогда не ездит. Там стоит знак остановки, потому что ею иногда пользуются благородные.
– Это я и имею в виду. Кто-то из них может внезапно выскочить под колеса и из-за этого глупого происшествия с одним из ваших благородных я опоздаю с прыжком. Они задержат меня на много девятидневок. Так что остановись там, понял?
– Как скажете, Капитан. Вы платите.
– Так оно и есть. – Полустелларовая банкнота исчезла в кабине.
Когда грузовик затормозил, Капитан Крауса подошел к заднему борту, нагнулся и втянул Торби.
– Тихо!
Торби кивнул, сдерживая дрожь. Капитан вынул из кармана клещи и открыл крышку ящика. Вытащив один из джутовых мешков, принялся уминать остальные, в которых были листья верги, бесценного товара на других планетах. Скоро там образовалась большая дыра, а сотня фунтов драгоценных листьев были выброшены за борт.
– Влезай!
Торби занял это пространство, стараясь стать как можно меньше. Капитан навалил на него мешок, прибил планки на место и закончил операцию, обтянув ящик заново и запечатав его отличной подделкой печати инспекции – хитроумное изделие, созданное в машинной мастерской корабля. Выпрямившись, он вытер пот со лба. Грузовик по дуге уже подъезжал к «Сису».
Он сам наблюдал, как шел заключительный этап погрузки, и саргонский инспектор стоял рядом с ним, у его локтя, отмечая каждый ящик, каждую упаковку, которые поднимались на талях. Затем Крауса, как принято, поблагодарил инспектора и поднялся наверх, использовав вместо трапа тали. Трюм был уже почти полон и все было готово для прыжка; места в нем почти не оставалось. Грузчики стали освобождать груз от талей, и даже капитан приложил к этому руку, во всяком случае он уделил внимание одному из ящиков. Когда все тали были свободны, дверь грузового трюма была задраена.
Двумя часами позже Матушка Шаум, стоя у окна своей спальни, смотрела в сторону космопорта. С контрольной башни взвилась зеленая ракета; секундой позже в небо поднялась колонна белого пламени. Когда грохот достиг ее ушей, она мрачно усмехнулась и спустилась вниз присмотреть за делами – Мура в одиночку никак не могла с ними справиться.