Редкопейринги

Чашка

Пейринг: Гермиона Грейнджер/СкорпиусМалфой

— Всё дело в чашке. — Малфой важно кивает, улыбается.
Улыбка у него красивая, на сто галлеонов, как любит повторять Хьюго. Он терпеть не может Скорпиуса, а тот отвечает ему взаимностью. У них полное взаимопонимание, со сладким привкусом соперничества.
— Чашка разбита, — говорю я и отдаю ему проверенный отчёт. 
В нём нет ни единой ошибки, всё выполнено безукоризненно и записано каллиграфическим почерком с округлыми буквами, красивым, не чета моему, острому и угловатому, сливающемуся в сплошную линию. В Скорпиусе меня раздражает всё: от улыбки до почерка, от прилизанных белесых волос до самоуверенности, граничащей с заносчивостью. Но он мой практикант, и я не могу от него избавиться.
Он это знает, я это знаю, но мы продолжаем делать вид, как будто так и нужно.
— Я подарю вам новую.
— Не стоит.
— Почему? — спрашивает Скорпиус.
Откидывается на спинку стула, смотрит на меня пристально, и мне по-детски хочется спрятаться под стол или наколдовать ему рога на голове. Хотя даже это не смогло бы сбить с него спесь.
— Миссис Уизли?
— Это лишнее, мистер Малфой, — отвечаю я, надеясь, что он замолчит. Он слишком часто сбивает меня с толку, и за это я его почти ненавижу.
Скорпиус кивает, достаёт блокнот и зачитывает вслух список предстоящих встреч. Его голос размеренный и убаюкивающий, чем-то похожий на шелест листьев на ветру. Я закрываю глаза и представляю, что нахожусь далеко-далеко, где нет давящих стен министерства, ежедневной рутины и разбитых чашек.
— …в шесть часов у вас встреча с мистером Поттером, а в восемь ужин.
— Ужин? С кем? — спрашиваю.
— Со мной.
— Вы забываетесь.
— Отнюдь.
— Я замужем.
— Разводитесь.
— Мистер Малфой!
— Миссис Уизли.
Он улыбается своей улыбкой на сто галлеонов, зная, что мне нечем крыть. У нас полное взаимопонимание и пять часов до свидания, на которое я не пойду.

***
Я опаздываю на целый час. Знаю, что это глупо и мелочно, но ничего не могу с собой поделать. Одновременно хочу и боюсь того, что Скорпиус всё ещё ждёт меня в том самом кафе на углу, где мы почти каждый день вместе обедаем.
Он сидит за нашим столиком. Передним ним чашка с кофе и свежий номер Придиры. Скорпиус приветливо кивает, словно ни на миг не сомневался, что я приду. В этом весь Малфой: его никогда нельзя смутить или застать врасплох.
Я сажусь напротив, понятия не имея, что сказать или сделать, чтобы избавиться от затянувшегося молчания. Запах свежей выпечки настолько сладкий, что я, не выдержав, делаю заказ. Ощущаю заинтересованный взгляд Скорпиуса, но стараюсь не смотреть в его сторону.
Он пьёт свой горький кофе, я ем сладкие булочки. Мы всё ещё молчим, но я больше не ощущаю себя скованно. 
— Гермиона.
— Скорпиус.
Мы вновь замолкаем. Он досадливо морщится, а я смеюсь. С ним легко просто смеяться, просто молчать, просто ни о чём не думать. 
— Вот. — Он протягивает мне сверток, и я догадываюсь, что в нём. 
Чашка, та самая, с британским флагом, которую разбил Рон, когда мы расстались. Я улыбаюсь, широко, искренне, и говорю:
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста.
У нас полное взаимопонимание и сегодняшняя ночь, а что будет завтра — не важно.