Пустой Грааль

Глава 24

- Джинни, да замолчи же ты хотя бы на минутку, ты болтаешь всю дорогу! Пожалей мою бедную голову, она у меня уже буквально раскалывается, – Гермиона появилась в комнате вслед за Джинни, которая уже вошла и с радостным приветственным криком кинулась на шею Фрэн. 

- Я так соскучилась! А мы всю дорогу гадали, куда же ты запропастилась? Ты приехала раньше, да? 

- Привет, Фрэн, я тоже очень рада тебя видеть, – Гермиона не стала столь бурно выражать свои эмоции, но ее улыбка была лучшим доказательством того, что она действительно рада видеть свою соседку. 

Фрэн с улыбкой смотрела на них обеих и понимала, что за прошедшие полгода очень привязалась к ним. Как ни обманывала и не убеждала она себя в том, что это все не для нее, они стали частью ее жизни. Это произошло само собой, словно так и должно было быть. И это было бесконечно удивительно, учитывая уверенность Фрэн в том, что и эта школа, и все эти люди возникли в ее жизни искусственно, по чьей-то злой воле, которая перевернула всю ее жизнь с ног на голову и перечеркнула все то, что прежде она считала своей судьбой. С каждым новым днем она понимала, что ее стремление вернуться назад – не более чем попытка обмануть саму себя или что-то кому-то доказать. Что-то иллюзорное, словно бы все всё понимали, понимали, что ей давно это не нужно, но она не отступится, хотя бы из упрямства. Но, так или иначе, тоска по ее прежней жизни и по людям, которые были ей дороги когда-то, постепенно отпускала ее. Это не означало, что они вовсе исчезли из ее сердца. Нет, какая-то частичка ее души навсегда осталась вместе с ними, но жизнь продолжалась, а, значит, приходилось идти дальше. А тоска по прошлому постепенно отпускала. Это не было больно, это было немного грустно. Так тает утренний туман под первыми лучами восходящего солнца. Сначала словно бы нехотя, медленно, а потом исчезает вовсе, словно его и не было здесь совсем еще недавно. И яркий солнечный свет заливает все вокруг в ознаменование наступления нового дня. И вот туман исчезает совсем, оставляя о себе лишь смутное воспоминание, не более осязаемое, чем легкий поцелуй прохладного предрассветного ветерка или касание чьей-то невидимой руки. Фрэн не знала, случилось ли это по ее воле или было закономерным результатам течения времени – самой сложной загадки человеческого бытия. Она постепенно приходила к осознанию того, что, как бы она этого не хотела, у нее не получиться вернуться в прошлое, по крайней мере, в то, каким его помнила она. То прошлое больше никогда не повторится. Мы всегда возвращаемся в свои воспоминания, но реальная жизнь и воспоминания о том, какой она была когда-то, далеко не одно и то же. Фрэн знала, что за это время в ее жизни возникли новые привязанности, хотя она этому всячески противилась. Как и в жизни Элен и Джейн, и даже в жизни Андриана они тоже могли возникнуть. Как бы она ни старалась убедить себя в обратном. И появившиеся в комнате Джинни с Гермионой были самым неоспоримым доказательством этих ее мыслей. Такие разные, эти девочки были похожи в одном – они обе были искренними. А Фрэн это ценила в людях больше всего. В ее жизни было слишком мало таких людей. Напрасно она полгода гнала от себя все проявления человеческих чувств, это было неправильно. Просто ей казалось, что ее пребывание в Хогвартсе не было настоящей жизнью, это было словно бы платой за ту жизнь, в которую она вернется однажды. Напрасно, оказалось, что это и есть самая настоящая жизнь: и недовольное бормотание Джинни ранним утром, и строгие взгляды Гермионы, и Гарри с Роном, которые постоянно подтрунивали над ней, и их гостиная в золотисто-красных тонах, и Большой Зал, и уроки, на которые иногда так не хотелось идти. А еще Фрэн казалось, что если она разрешит себе здесь что-нибудь чувствовать, она предаст девочек и Андриана, и чувство вины постоянно преследовало ее. Но сейчас и оно отпускало ее, уступая место в душе радости от осознания того, что она узнала этих людей и учится в этой школе. Пусть совсем недолго, но все это уже успело стать частью ее жизненной истории, которую она уже никогда не сможет переписать заново и вычеркнуть из нее все то, что случилось с ней здесь.