Сиреневый

Евгений

Я помню, как первый раз пришел на прием с матерью. Она нервничала, неловко переговоривалась с медсестрой, которая успокаивала ее и твердила, что этот доктор точно сможет замедлить прогрессировавшую болезнь.

Я не считал себя сумасшедшим, хотя какой-то частью предполагал, что разум давно треснул, и через эту трещину вытекают остатки здравомыслия, которое не шло в комплекте к модели человека по имени "Влад".

Но когда открылась дверь, я понял, что и вправду сбрендил. Чокнулся. Сошел с ума. Мои шарики заехали за ролики, а всем известная крыша пустилась в кругосветку.

Как потом признался Женя, он тоже понял, что лечение будет продуктивным. Потому что уже после второго приема мы начали прятаться по углам, краснея, выдыхая в губы друг друга ругательства и млея от удовольствия.

Он собирал меня по частям, а я не разбивался после того, как он переставал меня склеивать, сообщая, что сеанс окончен, никогда не говорил не терпящим возражений тоном, да и я не вынуждал его. Он не прибегал к радикальным мерам, если я вдруг начинал вести себя не так, но одним только взглядомжестомсловом мог вправить мне мозги. Пожалуй, мы оба хотели, чтобы наши встречи никогда больше не происходили в кабинетах, где до меня и после болтались параноики, Наполеоны и Боги.

Чтобы наши свидания все больше походили на канонные отношения, чтобы дома в аптечке не было антидепрессантов на случай излишней тревожности, а были банальные активированный уголь и перекись.

Мы иногда лежали с ним в обнимку, Женя рассказыаал свои сны, а я толкал его в бок, советуя сходить на прием к врачу, и улыбался, когда он легко щелкал меня по носу.

Мы иногда сидели за столом в его двушке, глотая литрами чай и уничтожая сладости, которые я таскал из магазина, тратя всю стипендию на угощения, и болтали о любимой музыке, о том, что Жене пора бы перестать терять носки, а мне - терять голову от жаркого, которое он мастерски готовит.

Мы были вместе, удивляя всех вокруг. Они хотели знать, действительно ли мы спим, действительно ли нас связывает диагноз в моей медицинской карте.

Мы знали, что любовь странная, но было плевать, потому что моменты удовольствия, безграничной нежности и хитрых взглядов ценились нами больше, чем мнение окружающих.

Мы лечились вместе.

Я - от раздвоения личности.
Он - от одиночества.