Always in my heart, yours sincerely Louis

Second [BONUS] chapter

Оставив ручку на столе, Томлинсон пробежался глазами по тексту и, вздохнув, вышел из комнаты. Шатен взял в коридоре ветровку, в кармане которой уже лежали зажигалка и сигареты. Парень по лестнице поднялся на самый последний этаж небоскреба. Через люк залез на крышу и подошел к краю. Дул прохладный ветер, и Луи боялся, что на этот раз бумага может не загореться, потому что воздух потушит язычки пламени. Луи сел на край и свесил ноги. Страшно? Еще как. Но он уже привык к такой высоте: слишком уж часто группа останавливалась в высоких зданиях, и Томлинсон буквально на краю пропасти сжигал признания.

Парень достал зажигалку и разжег огонь. Несколько секунд он смотрел на него, как обычно думая, стоит ли делать это, а не отдать письмо в теплые руки Стайлса? Нет и никогда в жизни. Он уже было поднес огонь к листу, как ветер подул сильнее, погасив пламя. Чертовый закон подлости. Луи повторил попытку, и она оказалась такой же тщетной, что и предыдущая. Третья попытка оказалась крахом уже не из-за ветра, а из-за хриплого баса за спиной. Шатен погасил огонь и положил зажигалку рядом собой, поворачивая корпус на стоящего сзади друга. Волосы Гарри развевались на ветру, руки были в карманах джинсов, а глаза с невероятным зеленым отливом — который был безумно ярким во тьме ночного Нью-Йорка — смотрели в потухшие голубые. Он шел прямо к краю, туда, где сидел Томлинсон. Кудрявый присел рядом и также свесил ноги.

— Не одолжишь сигаретку? — спросил Гарольд, на что Луи, ничего не ответив, протянул ему одну. — И зажигалку. — он зажег ее. — И часто ты сюда приходишь?

— Каждую ночь. — Томлинсон зажег себе сигарету и сделал глубокую затяжку. — Почему ты здесь?

— Увидел, как ты уходил из номера и последовал за тобой.

— Ясно.

Казалось, разговор можно было закончить, но Гарри помолчал лишь немного. Он повернулся к парню и стал смотреть на него загадочным взглядом. Глаза метнулись к листу бумаги в руках. Он указал на записку пальцем, в другой руке сжимая сигарету.

— Что это?

Луи громко вздохнул. Пора или не пора? Нет... пора! Шатен протянул ее Стайлсу, и тот, раскрыв, принялся читать. Все это время Томлинсон смотрел на его реакцию, совершенно забыв о сигарете в руках. Гарольд внимательно вчитывался в каждое слово. После последней строчки он кивнул и отдал лист Луи. На губах мелькнула улыбка.

— Я каждую ночь видел, как ты приходишь на крышу, садишься на край и достаешь зажигалку. Как разводишь огонь, смотришь на пламя, а потом сжигаешь лист в руке. Дрожащими пальцами ты свысока бросаешь пепел на асфальт, наблюдая, как он падает вниз, умирая в огнях города. А потом ты курил и смотрел куда-то вдаль. Было ясно, что ты о чем-то думал, но я не умею читать мысли, и это меня угнетает до сих пор, потому что мне безумно хотелось — и хочется до сих пор — знать обо всех твоих мыслях. — Гарри глубоко вздохнул, переводя дыхание. Слишком тяжело. — Я... мне было трудно заговорить тогда с тобой, как каждую последующую ночь. До сего момента я просто наблюдал, сидя возле люка. Когда я видел, что ты выкидываешь сигарету туда же, куда и пепел бумаги, я вставал и уходил отсюда.

Наступила гробовая тишина. Ни Гарри, ни Луи не хотели говорить ничего. Томлинсон пытался переварить всю информацию в своей голове, а Гарри... он сидел и ждал, пока сам Луи заговорит с ним. Когда он поймет весь смысл сказанного. Кудрявый вновь посмотрел на друга и, тихо позвав его по имени, прикоснулся ладонью к щеке. Луи задрожал от трепетных прикосновений друга. Он буквально таял в его руках, но не хотел показывать этого. Гарольд, улыбнувшись, переложил ладонь на подбородок и устремил взгляд ровно в глаза. Он приблизился и накрыл губы своими. Шатен не желал сопротивляться. Он хотел этого. Когда Стайлс отстранился, их лбы и носы соприкасались. Дыхание каждого из них было сбито, и привести его в норму после такого порыва эмоций было более, чем просто трудно. Луи потянулся и крепко обнял парня. Кудрявый обнял его в ответ, прижимая к груди и не желая отпускать... никогда.

— Навсегда в моем сердце... — начал Стайлс. — Искренне твой Гарри.