Андре Моруа "Открытое письмо молодому человеку о науке жить.Искусство беседы".

Продолжение

У иных мужчин, особенно у мужей, выработалась привычка надменно отмахиваться от женских суждений. Женщины это переносят болезненно, и они правы в своей обиде. Бывает, конечно, что из-за неловкости выражения самые глубокие мысли кажутся глупыми или банальными. Но нужно дать себе труд перевести их на нормальный язык.

Мы зачастую получаем удовольствие окольным путем, не от реальных вещей, а от их знаков. У мадам де Севинье начинало взволнованно биться сердце, стоило упомянуть при ней город Экс, где воспитывалась ее дочь. А мы сами...

Мужчины лгут ненатурально. Женщины, которые сами делают это с поразительным мастерством, мгновенно обнаруживают у тех, кого они любят, малейший оттенок лжи. В тоне, каким говорит виноватый мужчина, есть нарочитая непринужденность, и нотки чрезмерной естественности предательски выдают недостаток естественности.

Самая поразительная память - память влюбленной женщины.

По словарю женщины можно легко догадаться, кто были ее любовники, - так Кювье по нескольким обломкам костей воспроизводил облик вымерших животных.

Самые заурядные мысли своей любовницы, принадлежащие ей самой, мужчина всегда предпочтет мыслям глубоким и верным, которые она могла слышать от другого мужчины.

Существо самое ничтожное и пустое может внушить к себе любовь, стоит ему создать вокруг себя таинственный ореол непостоянства.

Зачастую в беседе мужчины и женщины шутливая легкость тона нужна лишь для того, чтобы прикрыть нетерпеливость желания. Сознавая силу, которая их толкает друг к другу, и опасность, которая им угрожает, они словно пытаются защитить свой покой деланным безразличием разговора. Тогда каждое слово - намек, каждая фраза - разведка, каждый комплимент - ласка. Тогда речи и чувства текут двумя параллельными потоками, один над другим, и верхний поток, где струятся слова, - это лишь знаки, лишь символы потока глубинного, где мечутся смутные образы.

При зарождении любви влюбленные говорят о будущем, при ее закате - о прошлом.

Как чудесна беседа, озаренная лучами любви! Самые обыкновенные слова внезапно вспыхивают ярким блеском. Фрукты и овощи под небом Венеции...

Мне нравятся слова Стивенсона: «У всякой беседы есть только три темы: я - это я, вы - это вы, все прочие - это чужие».

Каждый человек окутан покровами таинственной дымки. Большая радость интимных отношений - видеть, как один за другим развеиваются эти туманы, и угадывать за ними истинные контуры духа. Любовь нуждается в том, чтобы тайна рассеялась. Но она не меньше нуждается в том, чтобы тайна осталась. Слишком яркое солнце утомляет, клонит в сон.

Уверенность в том, что их любят, для робких душ благотворна: она придает им естественность.

Когда люди любят долго и счастливо, они становятся настолько близки друг другу, что каждый из них знает, о чем думает в это мгновенье другой. Б. бродит вдоль мыслей любимой женщины с такой же приятной уверенностью, с какой он каждый вечер отправляется на прогулку по своему саду.

О доверительности
Желание рождается из неожиданного соприкосновения двух тел, доверительность - из неожиданного соприкосновения двух восприимчивых натур; и так же, как первого недостаточно, чтобы возникла любовь, так недостаточно и второго, чтобы возникла задушевность.

Пока собеседники не добрались до водоносного слоя воспоминаний, разговор хиреет и чахнет. Стоит им только коснуться этого глубинного слоя - и доверительность начинает бить ключом.

Нет ничего приятнее, чем вдруг ощутить, как к беседе, до той поры сухой и бесплодной, подкатывает из артезианских глубин невидимая еще волна свежести и прохлады.