Цикл КПФ. Сосед

4. Самое сексуальное - это мозг

— А я книгу прочитал.

— Что?..

— Ничё. Дрыхну.

— Нет уж говори! Какую книгу?

— Дык... по литературе задали. «Портрет Дуриана Грея». Я, как обычно, сочинение по ней списать хотел, а потом услышал, что там пидоры есть. Главгерой сосался с кем-то и вроде даже попец подставлял. Обрадовался так, в библиотеке взял, за два вечера, тебя всё не было, прочитал.

— Дориана, а не Дуриана.

— Да знаю я, как правильно, что ты поправляешь? Я ж не дебил! А Дуриан он, потому что чмо поганое. Заслушался лорда Генри хитрожопого, профукал втюрившегося в него художника, замочил его потом даже, сука подзаборная. А так хорошо мог с ним по дворцам всяким ебаться, день и ночь. И до самой смерти. И ничего, что потом старые пердуны стали бы и хуи сморщенные, и жопы бы отвисли, наверное, всё равно ведь... любовь, ну.

Мужчина малость обалдел. Привстал на локтях, чтоб посмотреть на своего невольного собеседника в синеватой темени. Впервые рот мальчишки болтал не какую-то чушь.

— И что ты думаешь? После всего.

— Нахуй портреты и вечную жизнь, — неуверенно пробормотал парень. — Нахуй все эти красивости, ну правда. Надо, чтоб всё по-честному, чтоб если нравится – то нравится. Ну... пробовать надо, пытаться. Ты ж меня не зарежешь, не? Ты ж не как Дуриан, не продал нутро какому-то дядьке за мордоворот? Он у тебя зашибенный всё-таки, бородка, эти усики, как у Айрон-Мэна...

Мужчина лёг на бок, лицом к уже сонному мальчику.

— И ты решил, что ты меня любишь?

— Ну нет, я не хочу быть пиздаболом. Пацан сказал – пацан сделал. Я ничего не сказал, понял? У меня в голове всё варилось и сейчас тоже варится. Я пробовать хочу, понял? Ты в меня пальцы никогда не совал, кончину в лицо не поливал, весь такой аккуратненький, слышишь? Аккуратный, как сука какая-то. Вроде и хочется сказать, что пидор вонючий, а вроде и не делал ты ничего такого. А это неправильно, понял? Или месить говно, или нет! — голос стал погромче, задремавший было парень оживился. — Ты как впервые пришёл вообще, помнишь? Мамка, дура тупая, в гости пригласила, дорогого соседа такого-сякого, нового, потому что любопытная курица, до усрачки. Стол накрывала, борщи свои предлагала с чесноком, суетилась, как в жопу клюнутая. А я в ванне мылся, знать не знал, что она чужого человека в дом привела, а папка на работе торчал. Ну и вывалился в гостиную голый, волосяндры на башке во все стороны, хуем радостно сверкал, спросить хотел, чего пожрать есть, оголодал за день. А там ты сидишь, здрасте, бля, и куку. Я думал, сдохну на месте. Или обосрусь. Что меня с весело мотающимся хозяйством и голой жопой мужик какой левый взырил. А ты так взырил, так взырил... — мальчишка вздохнул. – Я аж подошёл. И помацать тебе дал. И жопу приласкать, и хуй, он почти торчком встал. Хорошо, что маманя кастрюлю громко опрокинула, а то я б прям там, в гостиной, начал бы с тобой сосаться и подставляться. Сбежал в комнату, пока она не видит. Думал, оденусь и обратно прибегу. Как бы не так. Ты следом пошёл. Дверь на задвижку. И давай меня между ляжек обхаживать. И спереди, и сзади. Сначала щекотно было, а потом я подумал, что мне как-то нехорошо. И ещё потом – что хочу хуец помацать. А ещё-ещё потом – что дико пиздец как хочу хуец помацать, болит он и просится. И ты вроде наконец заметил, бля, что я стону и извиваюсь, как припадочный, начал мне сам хуец мацать, жмакать и душить. Не выдушил из него ничего почти, правда, хрень какую-то склизкую, но мне сильно полегчало. Обтёрся платком твоим носовым и пожрать пошёл, жрать хотелось уже неимоверно. А ты рядом сидел, только не жрал почти, что-то всё с маманькой толковал, спрашивал, чё как, работа, смены. Я думал, тебе нямка не понравилась. А ты просто дождался, пока ей на работу не пора было, сделал вид, что вместе с ней уходишь. Я дверь, конечно, закрыл, а потом стук – и ты опять на пороге. И снова ляжки, хуец, и губы потом так болели, как говно засохли...