Давайте без имён. Мы с вами не знакомы. Мы никак не обязаны обмениваться тайнами. Не хочу компрометировать своего друга. Без имен.
"Валерия" от латинского значит сильная.
Я хочу рассказать вас историю, очень близкую мне историю. Близкую, потому что когда-то с тем человеком мы прекрасно тепло и тесто общались, сейчас же времена поменялись, но я храню сочувствие и понимание к той бедной сильной девочке. Мы с вами не знакомы. Я не боюсь поведать вам историю, которая оставила след с моём сердце.
Вы не знаете меня. Вы не знаете Леру.
Я не знаю вас. Вас не знает Лера.
Девочку, о которой я вам расскажу, мы будем звать Лера. Валерия. Лера - бедная девочка. У неё есть семья, друзья, но нет понимания. Она добрая, каждый человек добрый. Всегда, когда тебя просят описать друга или подругу, ты говоришь, что она или она добрые. Это остаётся у людей в голове, когда все остальные эпитеты вылетают, остаётся только ну добрый, весёлый... Лера не кажется мне весёлой, да и никогда её не казалась. Она не смешно шутила, она вела себя всегда с людьми спокойно (за небольшим исключением, когда она была с Дашей, тогда да, Лера давала себе расслабиться), но чаще она свёже держалась в стороне ото всех, редко подходя ко мне с разговором о какой-то мелочи, заводила себя как музыкальную шкатулку и всё говорила и говорила. Меня это и мало-мальски не раздражало. Я всегда помнила наши с ней хорошие отношения и уважала её. У меня не было никакого отвращения к её увлечениям или к ней самой. Я её любила. Да, наверно так. Но любови моя была не понятна даже мне. Меня не тянуло к Лере, а она тянулась ко мне, и я неё не отвергала, даже наоборот, я её принимала, улыбалась ей, но не чувствовала, что нуждаюсь в ней, как в человеке. Сейчас ничего в корне не поменялось, но по-прежнему люблю её своей тонкой плёнкой любви, что храниться в моём сердце при появлении её персоны в моей памяти.
Сказать, за что я её любила так могу с лёгкостью - за верность. Верность не людям а животным. Редкое качество. Она безумно любит собак. Больше, чем себя, вероятно. Её верность злит людей вокруг, с ней никто толком не общаешься из-за этого (кто е такой же чокнутой Даши), Леру избегают из - за её приверженности к собакой, нежели фильмам, сериалам, музыке, или чем так ещё молодёжь занимается? Я около двух лет с огромным отвращением смотрела на подруг, как она кривили лица и гримасах непонимания страсти человека, как мальчики смеялись над девочкой, далеко не девушкой, которая вместо себя любит собак. Отвратительно. Мне жалко их. Они не видят счастья в том, чем могли бы заниматься, вместо того, чтобы с томным взглядом обсуждать, как трудно жить когда задали учить восемь строчек стихотворения Александра Сергеевича вместо четырёх. А ведь они все думают, что лучше той девчонки, что каждый Божий день бегает к собачкам. Но или не знают всей истории, сделавший нас с Лерой братьями. Братьями.
Леру никто не ценил. Никто. Я часто видела в её глазах желания и просьбы. Она молила помочь ей. Она искала в моей стороне помощи, поддержки, но я не понимала в чём. Мне было плохо, гадко, когда она подходила ко мне, нет, не потому что она вдруг стала мне противна, нет, я не могла смотреть в её грустные тёмно - карие глаза, что являлись мне в самых грустных моих снах и мыслях, я не могла смотреть на неё, я не понимала, чего она от меня ждёт, чего просит и хочет. У нее был тогда печальный щенячий взор. Она явно просила меня о чём-то, молила, держалась со мной и смотрела в глаза.
Я начала к ней присматриваться. Всё было как обычно абсолютно всегда. Не видя моего понимания, Лера взяла меня на абордаж. Я помню это чётко, да, она подошла ко мне в коридоре, когда я стояла с подругой и уверенно, перебивая, как бы не специально бросила: "моя мама меня не любит". Это был первый её приступ честности. Тогда я не обратила на это внимания. Подумала, что не моё это дело, лесть в чужую семью, тем более тогда непонятки с родителями были обычным делом, мы были подростками. Но душа и сердце мои болели. Я думала, что она об этом мне говорит глазами, своими грустными карими глазами без проблеска света.
Вы не представляете себе её глаза... Какие они натурально тёмно - карие, что аж зрачок сливается с радужкой. Будто черные, масляно чёрные вороны смотрели на тебя из глазниц . Глаза её бегали во все стороны, смотрели по сторонам, как будто Лера боялась чего-то. Смотреть на нею было жутко, по-настоящему жутко. Ресницы её коротки, но густы и черны, как и длинные волосы, как и густые, милые, девичьи не аккуратные брови, что складывались домиком. Никогда не видела таких бровей. Домиком.
В тот же день Лера продолжила свои нападки: "она меня не любит", я спросила её почему она так думает: "она меня бьёт". Не будит отрицать, в детстве порка была частью воспитания. В детстве пороли и били всех детей и это закаляла характер, воспитывали детей. Но детей такой способ воспитывает только до, положим, десяти лет, затем воспитывается страх. Страх перед родителями. В этом случаи перед мамой. Моя, простите, эрудиция, точно может мне сказать, что страх не делает тебя счастливее, тем более страх перед человеком, что воспитал тебя.
И всё таки я боялась что-то ей посоветовать, сказать. Я просто говорила, что всё будет нормально, и что всех в своё время били. Но меня не покидало беспокойство за эту маленькую, беззащитную, еще девочку с просящим взглядом.
Я понимала, что её гнетут дома, и мне было понятно нежелание Леры возвращаться домой. С отцом её мама развелась и защитить девочку было некому. Лера рассказывала мне, что днями она прячется на псарне. Именно прячется. Так я её услышала. Псарня стала для Леры местом, где она оставляла свои проблемы с мамой, возникавшие по поводу её будущего, которого Лера не хотела себе, а мама считала иначе. Врач - благородная профессия, но не тогда, когда тебя принуждают быть им. На псарне девочка отдыхала от одноклассников и от мамы, но нигде не могла она спрятаться.
Я знала, что произойдёт, что произошло, в душе понимала, что к этому идёт. Лера пришла ко мне в самых важный момент, не к кому было больше. Когда-то вечером, она написала мне, что она устала, её ничего не радует и что не хочет более жить. Я тогда не на шутку испугалась, звонила ей, отговаривала от всех затей, подключила к этому делу мою маму.
В ночи, дело пошло на лад и Лера успокоилась, перестала меня пугать. Только сейчас я понимаю, что тогда Лерой овладел страх. Она тогда боялась, боялась мамы, и не приняла она тогда самое важное решение в своей жизни из-за любви. К собакам.
