крайне хочется жить, стоя на перепутье. но никто до тех пор не осознает цену своим поступкам. они могут быть роковыми, но разве влюбленному человеку это важно? нет, тем более, если вы девушка.
соня порядком была умной и ничуть не порочной девушкой, знала несколько стихов на испанском, наизусть могла прочесть отрывок из Онегина, не было, казалось, того, чего бы не знала она. но (всегда есть это самое противительное «но» в самых стойких фактах) ничего не знала о любви.
«да, в книжках это красиво», — думалось ей, но в жизни она не знала о чувствах практически ничего. подружки часто нашептывали ей о своих тайных встречах с третькурсниками у западного крыла общежития, куда мало кто заходил за час до закрытия перевалочного пункта на ближайшие пять лет учёбы.
соня завидовала, но по доброму. она даже обижалась так, что никто и понять не мог, что горечь на душе осталась. ее уважали, с ее мнением считались, но потенциальную пассию в ней никто не видел. даже молодые люди, с которыми она готовилась к зачетам, кладя голову на плечо, думали совершенно о других девушках: легкомысленных, высоких и кареглазых. соня была чуть больше ста шестидясети, была тоненькой и изящной, с зелёными глазами и тёмными волосами. в то время были в моде блондинки.
но мода лишь для молодого поколения. преподаватель с кафедры истории находил соню предметом истинного интереса. он наблюдал за ней все пары, на которые она без пропусков ходила, ставил положительные отметки. но кольцо на безымянном пальце каждый раз напоминало о жене, которая ждёт его дома, но которая нисколько его не любит. ему было всего лишь тридцать девять, но он был так несчастен. и все-таки он продолжал искать свою радость. ею стала София.
однажды в октябре, кажется это было восьмое число, он решился, снял его, положил в карман пиджака. если бы только Соня с самого начала знала, что она обречена, сердце не было бы изувечено глубокими дырами.
лекарства от любви в те годы не было. медицина только развивалась.
