О чём мы оба вскоре пожалеем...

Часть 1

«В люб­ви нет страш­нее ка­тас­тро­фы, чем смерть во­об­ра­жения»
Джордж Ме­редит

   Всю жизнь, сколько себя помню, я ждала зиму, которая наступала для меня в канун Дня Благодарения.

   В этот день мы всей семьёй собирались у маленького круглого стола, заставленного всевозможными яствами, приготовленными моей мамой. Каждый родственник под треск камина произносил слова благодарения за всё то, что преподнесла ему жизнь: за шанс появиться на свет, за возможность выражать свои мысли, принимать решения, учиться, работать, ошибаться и снова учиться, но самое главное ― за право быть членом семьи Вуд. Все чтили этот статус и веровали в силу слова главы семейства. Затем наступало время молитвы. Это таинственное время, в течение которого никто не смел даже пошевелиться, длилось несколько мгновений, и только одному Богу будет известно, о чём молился каждый. В этот вечер мы с братом чувствовали себя храбрыми рыцарями Круглого стола, во главе которого восседал наш отец ― доблестный король Артур. Только по его приказу мы могли наконец расслабиться и протянуть свои ручонки к фаршированной индейке с клюквенным сиропом. Мама готовила её один раз в год ― в День благодарения ― по семейному рецепту, который передавался из рук в руки на протяжении вот уже нескольких поколений. Я навсегда запомнила тот чудный аромат приправленного мяса, тот нежнейший тающий вкус индейки на языке, тот восхитительный хруст зажаристой корочки во рту.

   Буквально через месяц наступал не менее сказочный праздник ― Рождество. По велению матери, отец и брат всегда украшали крышу разноцветными сияющими огоньками, отчего наш дом становился похож на пряничный рай Жана и Мари. Я всегда крутилась под ногами, желая помочь в украшении нашего семейного гнёздышка, но мужчины прогоняли меня на кухню, к маме. Она всегда стремилась научить меня готовить блюда ― печь пироги, тушить картошку с мясом, жарить бифштексы и сооружать чудеса кулинарной фантазии. Но мне никогда не доставляло удовольствия возиться с ней на кухне. Я не понимала, почему мама занимается этим, почему не ходит с подругами по магазинам, почему не приглашает их домой, почему в силу своей молодости она предпочитает отсиживаться дома. На моих глазах увядала прекрасная роза, которой было суждено цвести множество лет. Эти мысли стали своего рода предрождественской традицией, из которой меня самым бесцеремонным образом вырывали мужчины нашего семейства, вернувшись с улицы.