Кассиопея

На вкус как счастье

Дорога снова нас измотала. Придя домой, мы сразу же легли спать. Только на этот раз, я сильно прижалась к Геноте. Ему ничего не оставалось, кроме как обнять меня, и я уткнулась в его шею. «Как же уютно» - подумала я засыпая.

Мне казалось, я открыла для себя кое-что новое и вошла в неизведанный мир. Мир, где люди существуют по двое.

По вечерам Генота звал меня прогуляться. Мы начинали с нашего сада, затем разговорившись, случайно оказывались у окраин города. Уже ночью, когда многие гасили свои факела, Генота рассказывал мне про звезды. Он говорил, что читал несколько томов Альмагеста, поэтому он так многое знал про небо. (Прим. Альмагест - Великое математическое построение по астрономии в 13 книгах, который написал Клавдий Птолемей).

- Видите большую медведицу? – спросил он, когда мы лежали на с ним на поле. – Тот, который похож на ковш.

- Да, вижу, - ответила я.

- Если провести по нему линию, можно увидеть хвост дракона. Вон, - показал он.

- Да, действительно, похож! – удивилась я.

- Если продолжить линию, то там уже малая медведица. Видите, у нее еще в конце очень яркая звезда.

- Да, я ее знаю! – обрадовалась я, - Как же ее... А, да! Полярная звезда!

- Верно, - одобряющий улыбнулся он. – А если идти еще дальше по линий. Там будет созвездие «Кассиопея». Он похож на перевернутый стул.

- Я слышала о нем, но вижу впервые.

- У него интересная легенда. Однажды одна царица хвасталась всем что она красивее всех на свете. За что Посейдон, бог морей, в наказание поместил ее на звездное небо верх-тормашками. Она до сих пор сидит на своем стуле вниз головой, от чего он у нее сильно болит голова.

«Верно» - подумала я, - «Аметис ведь тоже привязали, как и это царицу. Возвращая ее все время назад, переворачивая жизнь верх тормашками. Ей тоже сейчас очень плохо. Может... эта легенда и правда. По крайней мере, она напоминает мне о ней».

- Еще, Кассиопея означает...

- Глаза, похожие на звезды? – перебила я. С грустью вспоминая, что это слово предназначалось для Аметис.

- Да, - улыбнулся он.

И мы часто читали книги в библиотеке, сидя рядом. Он всегда был крайне сосредоточен, и по его задумчивому виду можно было сказать, что он глубоко погружен в свою книгу. Я украдкой посматривала на него, и порою открывала свой рот, желая что-то сказать, но потом быстро передумывала, боясь его отвлечь. Тогда, я не хотя возвращалась в свою книгу, ведь я не могла на нем сосредоточиться, все время думая о Геноте. Кажется, он это знал, потому что в такие моменты он брал мою руку и крепко сжимал, говоря все так же не отрываясь от книги - «прости меня, но мне нужно это прочесть».

Он уходил рано утром по своим делам, стараясь вернуться до того, как я проснусь. Временами, когда ему это удавалось, открыв глаза я первым видела перед собой цветы. Всегда красивые и всегда благоухающие.

Это был наш с ним собственный мир. Мир из двоих людей.

До этого я была уверена, что мне нравится только вечер и ночь, что утро совсем не интересное. Оказалось, нет. Сейчас мне даже кажется, что утро - самое счастливое время дня. Просыпаться и находить рядом с собой человека, который согревает и излучает чувство безопасности, пересилило все на свете. И каждый новый день, каждое мгновение было красочнее рядом с ним. Могу сказать смело - "я счастлива".

Как говорил Эрих Мария Ремарк - «Я сейчас счастлив. И мне нет дела до того, знаем ли мы, что такое счастье, или нет».