Imagination

Глава 3

Прошло около двух месяцев с тех пор, как мне первый раз приснился Шон. Странно, ведь обычно каждую ночь снятся абсолютно разные сны с разными персонажами и сюжетами, а в моем случае меняется лишь обстановка. Персонаж остается прежним.
Просыпаясь каждое утро, я невольно улыбаюсь, чувствую себя легко и мне хочется контактировать с окружающими. Мир вокруг теперь тоже изменился: мама чаще обнимает меня, друзья стали чуточку ближе, краски вокруг вновь приобрели цвета; Одиночество больше не сжимает горло холодной рукой благодаря Шону.
Этот парень стал основной темой для размышлений, ради очередной встречи с ним хотелось прокрутить стрелки на часах - он нравится мне. У меня к нему не просто симпатия, она походит на ту, о которой говорят в фильмах и сериалах, когда девушка начинает что-то испытывать к парню, вроде бабочек в животе. Я и сама не заметила, как это произошло... По началу я мысленно била себя по лицу, не сознаваясь, но спустя некоторое время стала замечать, что думаю о его чуть заметно косой улыбке, или сияющих светло-карих глазах, даже о запахе, как бы странно это не звучало. Влюбиться в свое же воображение... Безнадежно. И от этого действительно хочется плакать.
Когда последний луч солнца бледнеет за черепичными крышами, а окрашенные облака почти что полностью становятся однотонными синими, беру велосипед, облокотившийся ну другую сторону скамьи, и потихоньку иду к выходу из парка, направляюсь обратно к дому. Да, я снова начала провожать солнце, и не только в мире грез с Шоном. Это успокаивает, очищает мысли. Я и забыла, каковы ощущения наяву, когда на твоих глазах разливается нескончаемых цветов палитра. Вдыхая воздух с самым разным смешением запахов, наблюдая, как один за другим постепенно загораются фонари, дохожу до дома, оставляя велосипед на своем месте.
- Доброй ночи, Чудо, - целует меня к макушку мама, слегка обнимая.
- Спокойной ночи мам, - мои губы расплываются в легкой улыбке.
"В жизни должны быть вот такие вот моменты. Они помогают верить в лучшее."
- Спокойной ночи, пап! - кричу отцу, и, получив в ответ то же самое, со спокойной душой иду к себе в спальню.

Запах. Шум. Писклявые крики чаек. Легкий прохладный ветерок. Это точно море или океан. Открываю глаза, лишь убеждаясь в правоте своих догадок - прямо передо мной расстилается бесконечное сине-зеленое поле, входящее далеко за неуловимый край Земли. Оно блестит, в нем отражается свинцовое небо и кружащие над косяком рыб птицы; небольшие волны пенятся возле песчаного берега, внося с собой все то, до чего дотягиваются. Дышится так легко, что невольно набираю полную грудь кислорода, протяжно и шумно выдыхая. И снова возникший вид поражает меня, надолго приковывает к себе взгляд. Повернув голову в сторону, неизменно вижу рядом брюнета, сунувшего руки в карманы и всматривающегося куда-то вдаль, а еще он прикусил нижнюю губу - это значит, он о чем-то думает, в его голове вертится какая-то мысль, которую он хорошенько обдумывает. За все это время Шон так и не смог подобрать слова для песни. Я пыталась помочь ему, предлагала помощь, от которой он отшучиваясь отказывался, даже сама пыталась писать вне Сонного мира, но она будто бы прoклята! Если и можно подобрать пару рифм, то так или иначе в полноценную песню отрывки собираться не желают. И тем не менее, парень не сдается, пытается снова и снова, не показывая свою расстроенность, хоть иногда я и замечаю её в слегка нахмуреных бровях, в том же задумчивом взгляде, проходящем сквозь предметы.
Мы медленно шагали вдоль берега, как вдруг наши находящиеся рядом руки случайно задели друг друга, пропуская колкий ток по пальцам. Сердце как-то странно начало отбивать ритм, и перехватило дыхание, будто бы я сильно испугалась. Меня напугал не ток, а желание, зародившееся с этим током - взять большую ладонь в свою, почувствовать ее теплоту и мягкость, от которой приятно онемевает все тело, сплести пальцы в крепкий замок; сделать вид, что это нормально, никто из нас даже не заметил, но на самом деле на губах каждого будет играть легкая улыбка, и все начнет казаться таким правильным. Почему-то стало казаться, что взяв Шона за руку, я смогу увидеть совершенно другой мир, почувствовать себя в безопасности, почувствовать нужной. Ощутить то, что так красиво называют бабочками в животе.
Очарованная мыслями и побуждениями, бесконтрольно ищу кончиками пальцев чужую руку, и, когда нахожу, осторожно, словно лань, осваивающая новую территорию, проскальзываю от большого пальца к центру ладони и уже к остальным четырем пальцам, мягко переплетая их со своими. Он не был против, не убрал мою руку от своей, не произнес ни слова - просто шел дальше. Но, клянусь, когда мы снова соприкоснулись, я ощутила, как его сердце пропустило удар, как тело слегка дрогнуло. У него и правда чертовски мягкие и теплые ладони, больше моих в два раза. Брюнет слегка сжал мою, поворачивая голову и улыбаясь губами так, что я совершенно забыла, что такое дыхание и земля под ногами. В этот момент время раскололось на части, и осталась лишь бесконечность. Внутри все перевернулось и взорвалось салютом, захотелось сделать что-нибудь бездумное от внезапно нахлынувшего счастья.
Мы остановились друг напротив друга, внимательно вглядываясь в лица и будто бы разыскивали в них что-то. Я давно нашла. Спасение.
- Я бы хотела, чтобы этот сон никогда не кончался. Здесь так хорошо... Здесь есть ты, - произношу слова почти шепотом, наблюдая за полетом белокрылых чаек.
Шон оторвал от меня взгляд, и перевел его на бескрайний блестящий океан. Он стал серьезным, даже немного грустным. Вместе со сменой его настроения сменилось и мое, на смену крохотного счастья пришло волнение, растущее с каждой упавшей крупинкой в песочных часах. Мысленно я уже осознавала: предстоит серьезный разговор или заявление, а, может быть, он просто снова заблудился в своих размышлениях. Но что бы брюнет не хотел сказать, шестое чувство уже сжимало в руке и горло и сердце.
- Послушай... - наконец выдохнул парень со светло-карими глазами. - Ты обязательно найдешь того, кто будет любить тебя до глубины души, пойдет ради тебя на все, будет заставлять смеяться каждый день. Я тоже привязался к тебе, можно сказать даже люблю тебя, но... - В этот момент наши руки расцепились, и стало как-то холодно. Что-то упало внутри.
Шон провел правой рукой по волосам, все еще не глядя на меня. Ему трудно говорить, слова тяжелым комом застряли в горле. Он должен произнести их вслух:
- Но я всего лишь сон...
Всего лишь сон...
Сон, спасший меня, не давший проиграть в "рулетку" с Одиночеством.
Каждый раз засыпая под грудой одеял и просыпаясь здесь, я теряю связь с реальностью. Эта невидимая грань попросту стирается, и я совершенно не задумываясь над тем, что нахожусь в обманчивом царстве Морфея. Я забываю: он - воображение.
Это жестоко.
Это больно. Больно до глубины души, до ощущения пожирающего пламени где-то в груди. Позволить себе влюбиться в него было одним из самых глупых и самых наивных решений. Воображение - одна из сильнейших в мире вещей, сильнейшее оружие в руках человека.
Слезы готовы хлынуть из глаз, вот только я не даю им этого сделать, опуская на минуту веки и сглатывая, ожидая, пока они отступят.
Шон аккуратно приподнимает мой подбородок, на сей раз, глядя глаза в глаза. В них отражается потерявшаяся между двух реальностей девушка.
- Ты найдешь свою половину, я знаю. Никто не одинок, нужно лишь научиться ждать.
- Нет, я никогда ее не найду. Знаешь, есть такие люди, которые обречены быть одинокими. Одиночество - их удел... - мой голос звучал твердо до последнего предложения, на котором начал ломаться, превращаясь в тоненький писк, который бывает только на грани с плачем. - Шон, я не хочу этого...
- Но это не твой удел. Я не позволю, - чуть различимо с тишиной говорит Шон.
Единственная слеза все-таки скатывается по щеке. Я снова чувствую падающие звезды, ледяную пелену, окутывающую с головы до пят. Это Одиночество вновь хочет вцепиться в меня своими острыми когтями, зловеще хохоча над дурочкой, решившей, что нашла "выход" в своем воображении.
Все вокруг теряет свои цвета, становится мутным и неразборчивым, пока свет внезапно не гаснет, опуская омут непроглядной тьмы на этот маленький мирок.

Я подорвалась с постели так резко, что мрак начали разбавлять блеклые пятна, играющие перед глазами, заболела голова. Тяжелая одышка, покрытое испариной лицо, мокрые ресницы, дрожащие руки... Сейчас всего лишь половина четвёртого, но заснуть я больше не смогу. В голове снова и снова прокручивались последние моменты и слова, от которых только сильнее сдавливало горло. Злость на саму себя затуманила разум, и, прорычав, ударяю кулаками по кровати что есть силы. А потом зажмуриваюсь, начиная тихонько скулить.
Он мое лучшее воображение.