Скотоложство

Возвращение неугомонной

Лес­ные пей­за­жи, зла­том да зе­леном пок­ры­тые, ка­кими бы­ли, та­кими есть и на сей час. Ма­ша вы­ходит из ва­гона по­ез­да, с лег­костью та­ща за со­бой ог­ромный че­модан, на­битый не­весть чем. Взрос­лая, си­сяс­тая, но до сих пор кур­но­сая и ко­рот­ко­воло­сая.

— Как вы, мои род­нень­кие?

Ка­залось, за столь­ко вре­мени эти жи­вот­ные дол­жны бы­ли по­мереть уже, но они, все та­кие же, ка­кими Ма­ша их пом­нит со сво­его детс­тва, пред­ста­ют пе­ред ней. С ор­кес­тром, ра­зуме­ет­ся. Как буд­то си­дели и жда­ли все эти го­ды ее воз­вра­щения, ни на миг не сом­не­ва­ясь, что ког­да-то она вер­нется.

Где-то не­пода­леку про­мель­кнул За­яц. Его лап­ки быс­тро от­талки­ва­ют пу­шис­тое тель­це от зем­ли и по­мога­ют по­быс­трее доб­рать­ся до до­мика Мед­ве­дя.

Над до­мом Ма­ши ко­мичес­ки за­гора­ет­ся свет, зву­чит си­рена, не слиш­ком гром­кая, но та­кая прон­зи­тель­ная, что уши дол­жна бы за­ложить всем бли­жай­шим жи­телям ле­са. Где-то да­леко вид­не­ют­ся вол­ки, а вот бе­лоч­ка — она гра­ци­оз­но при­зем­ля­ет­ся на пе­рилах у лес­тни­цы, воз­ле кус­тов ти­хо си­дит ежик. Де­вуш­ка уж бы­ло от­выкла от та­ких чу­дес. В ее обы­ден­ном ми­ре жи­вот­ные ку­да ме­нее осоз­нанные, чем тут. И она ди­ву да­ет­ся, что этих зве­рей, ее дру­зей, еще ник­то не об­на­ружил. Сю­да ведь да­же по­езд ез­дит. Прав­да, у нее та­кое чувс­тво, буд­то этим мар­шру­том ко­лесит од­на она.

— А ус­тро­им-ка праз­дник в честь мо­его при­ез­да. Ух, как же я по всем вам сос­ку­чилась!

Ос­тавля­ет для жи­вот­ных зна­комый го­вор. Пы­та­ет­ся быть той, кем у­еха­ла. Выс­матри­ва­ет воз­можные из­ме­нения.

«Ни­чего не из­ме­нилось в этом ебу­чем ле­су без ме­ня, что ли?» — Ма­ша бро­са­ет­ся об­ни­мать зверь­ков. Каж­до­го слег­ка при­под­ни­ма­ет над зем­лей и креп­ко-креп­ко тис­ка­ет. Как толь­ко за­кан­чи­ва­ет об­ни­мать учас­тни­ков ор­кес­тра, гул си­рены за­тиха­ет, а воз­ле ее до­ма вновь на­чина­ет иг­рать му­зыка.

— А вот и Миш­ка, ну что ж… — со­бира­ет­ся что-то еще ска­зать, но за­тиха­ет, ког­да ви­дит, что бе­жит он не один, а со сво­ей умень­шен­ной ко­пи­ей. Они не ус­пе­ли под­бе­жать к рель­сам, как из ни­от­ку­да по­яв­ля­ют­ся про­чие жи­тели-мед­ве­ди этих прос­то­ров — Мед­ве­дица и Ги­малай­ский мед­ведь (тот ту­пой смаз­ли­вый ка­чок). Они дер­жатся за ру­ки и смот­рят с не­кой опас­кой на Ма­шу. Ка­жет­ся, не все ра­ды ее воз­вра­щению.

«Кхем, по­луча­ет­ся… эта те­тя ро­дила Миш­ке маль­ца, ос­та­вила их и те­перь с этим… вот прос­ти­фуль­да», — ду­ма­ет, а са­ма фыр­ка­ет в сто­рону па­роч­ки и уже бе­жит об­ни­мать­ся с Мед­ве­дем.

— Как я ску­чала! — вык­ри­кива­ет, а по­том спра­шива­ет, хло­пая гла­зами, как в детс­тве, и по­казы­вая на ма­лень­ко­го паль­цем: — А кто это, Миш?

Мед­ведь лы­бит­ся сво­ей бе­зобид­ной пастью и ла­пами ука­зыва­ет на ма­лень­кое су­щес­тво, ры­чит что-то на сво­ем, на зве­рином, а Ма­ше мно­го не на­до, она уме­ет по­нимать жи­вот­ных.

— Это что же, сын твой? Эм… Ми­шаня?..

Но­во­ис­пе­чен­ный Ми­шаня так же, как до то­го де­лала Ма­ша, хло­па­ет глаз­ка­ми и не­до­умен­но смот­рит на нее.

— Хва­тит сто­ять без де­ла! Вы че­го это? Пош­ли все к Миш­ке, праз­дно­вать бу­дем.
Тол­па ве­село ша­га­ет в сто­рону до­мика.

А там во­об­ще ни­чего не из­ме­нилось. Да­же с уче­том по­яв­ле­ния Ми­шани. Раз­ве что ве­чером, пос­ле праз­днества, ког­да де­вуш­ка ре­шила ос­тать­ся там же пе­рено­чевать, она уви­дела рос­кошную двус­паль­ную кро­вать на вто­ром эта­же.

«Ка­кие куль­тур­ные жи­вот­ные. Не в ле­су еб­лись», — ус­ме­ха­ет­ся она и за­сыпа­ет на этой са­мой кро­вати, ря­дом, в той ма­лень­кой кро­ват­ке, на ко­торой рань­ше по­меща­лась она, спит Ми­шаня, а где-то вни­зу, на крес­ле, дрых­нет Мед­ведь.