- смертный приговор

11:40

что ты видишь по ту сторону комнаты? сдернутые в порыве гнева занавески, кафель в кровавых крестиках, кудрявые волосы своего уже теперь бывшего парня? ты думаешь, это иллюзия?

" иногда мне хочется разрезать свое лицо скальпелем на тонкие полоски (ну, знаешь, такие белесые жгутики в веревке?) поменять местами и сшить суровыми нитками обратно.
может, выйдет что-то путное.
что-то годное.
на что можно будет взглянуть без застывшей крови в жилах ".

ты знал, что он был в том ужасном 'клубе двадцать семь'. где каждый одержим мыслью, что в этом городе он никому не нужен, и когда почтальон будет стучаться в прогнившую крышку гроба, просто будет слышать в ответ молчание.

" мне так нравится не говорить людям о том, что со мной происходит, чтобы потом в каком-то споре нажать типа: хей, чувак, блять, а где ты был, когда я лежал на полу в ванной с лезвием и мыслями, где теперь искать тебя, ебучего приколиста, голого и до безумия счастливого от своей выходки в огромном городе? договаривался со своей манией? ну ок, иди бухай с ней на брудершафт дальше, гавнюк.
мне нравится их беспомощность в этот момент, потому что всецело приходит осознание того, что тот факт, не-спасения-меня стал ключом к не-помощи-им, и они ничего не могут требовать. мне нравится пугать людей проблемами с моей чеканутой маман, потому что уже на следующий день почти каждый спрашивает как дела. или припугивать тем, что, оставив меня одного в гей-баре, чуть не подвергли изнасилованию таксистом на остановке, потому что уже на следующий день всем скопом провожают меня домой. жалко, что нужно принимать крайние меры ".

он все-таки утонул в фильмах, где будет вечно любовь. потому что ты не показал ему, что сказки заслуживает каждый.

" кто-то скупает монеты и марки, кто-то коллекционирует старые книги и магниты, а я лезвия и болезненные воспоминания. я люблю боль и это взаимно ".

из чуть приоткрытого крана ему на голову капает вода, омрачая великолепный вид раскинутого бледного тела в ванне. медленно-медленно; отсчитывает время. кап-кап, секунда назад. кап-кап, две секунды назад. твой крик рвет на лоскуты пространство и время.

" почему, когда мы остаемся одни, то неизменно думаем об своем одиночестве или суициде? "

скомканные листы тетрадки с причинами, на каждом листе которой есть послание всем, кто его знал. там есть и твое имя. ты тоже виноват в этом.

" не будет никаких пыток, чистосердечных и проверок. эвен, просто признай. признай, мать твою. думаешь, ты у нас такой самый особенный? что все побегут за тобой в огонь, если ты почувствуешь себя гребанным бессмертным? что я выучу коран на арабском, чтобы понимать хрень, которую ты несешь в дни особого буйства? что буду держать камеру, записывая наш разврат в отеле?
исаки-исаяки, ты парень моей мечты. мечты, что выбрали взбешенные гормоны, болезнь, оккупировавшая поле действий над телом.
ты мне кардамона насыплешь в глотку, чтобы заткнуть голос разума.
535. 535. 535. наши с тобой цифры. цифры нашего неразлучного несчастья.
габриэлле и лурманну даже не снились те испытания, что ты мне притащил вместе с сырными тостами, взломанным окном в чужой бассейн и гребанными мини-сэндвичами для свадьбы.
подыхай от своей раздвоенности, своего великолепия. я повидал слишком много дерьма от таких милых психов ".

понедельник, сука, 11:40. один застенчивый взгляд, и рука с окровавленным пальцем сама тянется к смертному приговору.