Я мужчина.
Когда я родился, мой дед поздравлял моего папу с рождением сына и благодарил мою мать за то, что она подарила сына моему отцу. Меня назвали в честь деда.
Когда я был ребёнком, я мог играть с Лего, потому что «Лего для мальчиков», и это развивало мои творческие способности. Это стимулировало мою способность решать задачи.
У меня были автомойки и автозаправки HotWheels. Ещё у меня была коробка пластиковых инструментов, чтобы собирать и разбирать игрушечные машинки и грузовички - это тоже стимулировало мои творческие способности и развивало мою логику, что полезно для каждого ребёнка.
Когда я учился в школе, девочки носили юбки, а мои друзья задирали их юбки. Это было безобразие, так что девочкам запретили носить юбки. Хотя я никогда не видел, чтобы кого-то из мальчиков всерьёз наказали за это, «Мальчики есть мальчики. Повторяют за отцами», - вот что я обычно слышал.
Дома, в кругу семьи, я любил играл в кукольный дом вместе со своей младшей кузиной. Нам было примерно по восемь. Я был папой, она была мамой, а куклы были нашими детьми. Когда я начал укачивать кукол на руках, моя мать вышла из себя: «Положи этого пупса, это для девочек». И отец моей кузины, увидев нашу игру, тоже запретил ей со мной играть. Он сказал, что мальчики играют с мальчиками, а девочки - с девочками, потому что «мальчики очень тупые, и они хуже девочек, очень нахальные». Я не считал себя тупым и не понимал, что он имел в виду под словом «нахальные», но всё же послушался.
На Рождество моя сестра получила Барби, а я - «бейблэйд». Она расплакалась, потому что моя игрушка была куда круче, но каждый год моя мать повторяла ту же ошибку и дарила ей куклу, игрушечную плиту, игрушечный холодильник, блендер, всё розовое. Однажды она подарила ей утюг.
С тех пор, как мне исполнилось 15 и я начал ходить на свидания, отец покупал мне презервативы, пока я был подростком, и никто не порицал_а меня за то, что я целуюсь с кучей девчонок. И так оно и остаётся по сей день.
Отец никогда не закатывал мне скандал потому, что я не ночевал дома, он не говорил мне, что я должен быть более «домашним». Он никогда не давал мне пощёчину, решив, что я провёл ночь в мотеле.
Никто не читал_а мне нотаций о том, что я должен сохранить себя для кого-то и быть недоступным. Никто не осуждал_а меня, когда я хотел быть с девушкой и проявлял инициативу.
