just hug me

just pain

Чонгук озадаченно смотрит на своего друга, что сейчас буквально уткнулся в запястье правой руки, сосредоточенно что-то бормоча. Это продолжается уже минут пять.

- Хён, ты там в монаха переквалифицировался что ли?

- Что?- Чимин наконец оторвался от руки, и Чон заметил на его щеках легкий румянец.

- Ты опять залип, - брюнет кивнул в сторону его руки, где находится внушительная татуировка предназначенных.

- Ну, знаешь, просто... Моей паре нужен партнер... В "этом", - смущенно прикусил свою пухлую губу друг, зажав свою руку между коленей.

- Мерзко-то как, - передернул плечами Чонгук, представляя, что сейчас чувствует Чимин, и осторожно покосился на его джинсы.

- Ну, Гук, давай лучше о твоей татуировке поговорим? - резко сменил тему розововолосый ангел.

Брюнет на это лишь фыркнул и закатил глаза, вставая со стола, и демонстративно вышел из спальни друга, направляясь на выход. Он не любит, когда затрагивают эту тему. Поэтому, по дороге натянул ворот водолазки до подбородка, пряча рану и тату на шее.

18 лет - трудное время. В основном морально, так как в этом возрасте на теле появляется татуировка твоего предназначенного.
Изначально у тебя уже есть своя, индивидуальная тату в любом месте на теле, но в 18 появляется ещё одна, которая принадлежит твоему предназначенному и что дополняет твою татуировку.
Чонгуку уже чуть больше полу года как 18, и он все это время с презрением, злостью и обидой смотрит на свою татуировку, что находится на шее в виде бабочки, которая порхает около ветки с распустившейся сакурой. Некоторые смеются над ней, считая её смешной и даже девчачей. Однако самому Чонгуку она кажется обременяющей, ужасной, ненужной вещью.
Месяц назад Чон в очередной раз попытался избавиться от неё путем лазерного сжигания, что, кстати говоря, обошлось дорого, но лишь повредил свою кожу и чуть не лишился голоса. Но эта боль лишь дальше мотивирует его издеваться над своим телом, параллельно виня во всем даже незнакомого предназначенного.
Если бы Чонгук знал, помнил, что из-за него страдает бедный парень, который все это время терпел боль, возможно, Чонгук бы перестал так издеваться. Но кто ему об этом скажет?

***
После школы Чимин тянет Чонгука прогуляться, из-за своего дерьмового "я-чувствую-что-найду-предназначенного". Старший тянет брюнета то в одно кафе, то в другое, то вообще на каток, где они оба отморозили себе задницу. И, конечно же, даже близко не приблизились к этому загадочному предназначенному.
Друзья распрощались около торгового центра.
Домой, откровенно говоря, абсолютно не хотелось. Дома как всегда тихо и холодно, если родителей нет дома. Если же один из них находится дома, то лучше на глаза не попадаться и сразу же в комнату идти. А уж если они оба сразу дома, то лучше вообще не появляться - они весь дом на уши поставят из-за незначительного пустяка.
В детстве, Чонгуку всегда казалось, что жизнь около своей половинки прекрасна, ведь что ещё нужно для простого счастья? Надёжный человек, тот, который всегда поможет и защитит, уют и тепло дома.
Однако все эти иллюзии развеялись, когда мальчику было 10 лет.
Отец не пришел на день рождения единственного сына, из-за чего мать разозлилась и высказала всё, что думала , всё, что накопилось. Упомянув и Чонгука, правда в роли вещи, которую она не хотела. Узнать такое в столь раннем возрасте - болезненно. Родители кричали, отец даже ударил женщину, но та была так зла, что почти не почувствовала боли и остервенело бросилась вперед.
Чонгука тогда соседка, старая бабушка, забрала с собой в дом, пытаясь отгородить ребенка от стресса. Но Чон уже всё понял. Понял, что он абсолютно никому не нужен, кроме этой незнакомой бабки; Понял, что родители не то что не любят, просто ненавидят друг друга; Понял, что все красивые истории про предназначенных - просто сказки. На самом деле жизнь жестока, в каких-то случаях несправедлива и даже слепа.
С тех самых пор Чонгук решил для себя, что будет один, чем с каким-то жалким предназначенным, ради которого будет жить, но в конечном итоге они разосрутся и испортят жизнь друг другу.

Тем временем парень уже подошёл к с виду милому частному дому. Свет горел в дальней комнате, и посчитав окна, Чон решил, что отец дома, и находится в своем кабинете.
Аккуратно войдя в дом, и даже не удосужившись снять обувь, парень прошел к своей комнате, однако услышав непонятные стоны и шум исходящий из кабинета, пошел в сторону комнаты, где горел свет. Дверь, по иронии судьбы, была не до конца закрытой и парень смог увидеть то, отчего ему стало дурно. И даже если бы это было убийство, Чонгуку не был бы так плохо. Парень увидел, как на столе его папы, какой-то незнакомый парень трахал его мать!
Сорвавшись с места, парень вышел на улицу и его вывернуло в соседнюю клумбу. Голова кружилась от увиденного, во рту остался мерзкий вкус рвоты, было откровенно плохо, но Чон не собирался здесь оставаться. Услышав шум в доме, парень побежал подальше отсюда, остановившись у ворот парка, что успел уже закрыться. Сев прямо на тротуар, Чонгук обнял себя за колени. И все же, как бы он себя не вел - Чонгук лишь ребенок нуждающийся в присмотре и ласке.
По его щекам текли слёзы: от обиды, горечи и злости. Его мир, что стоял на итак сдохшей черепахе и двух полудохлых слонах, окончательно разрушился. Лучше бы он не знал, и тем более не видел тот инцидент. А как же отец? А как же сам Чонгук? А может ли быть, что папа тоже не так чист перед семьей? Столько вопросов!
И как в дешевых мелодрамах неожиданно пошел дождь. Блеск!
"Не хочу ни о чем думать"- устало прошептал мокрый парень и достав с кармана изрядно потрескавшийся смартфон, посмотрел контакты, выбирая кому позвонить.
Чимину звонить не нужно, потому что он будет паниковать, нервничать, а у него итак проблемы с сердцем. Намджун-хён? Он сейчас на работе, отвлекать не стоит. Остаётся только один экстренный номер.
Гудки, гудки, гудки...

- Да, Чонгук? - с той стороны слышится нежный голос хёна, из-за чего младший начинает плакать пуще прежнего, и вместо ответа громко всхлипывает.

В трубке повисает тишина, а после следует быстрое:

- Жди меня, - и он отключается, а Чон тупо смотрит перед собой, слушая длинные, раздражающие гудки.

В голове лишь одна мысль: "Поторопись".