Ты уверена, Блэк? 3

Глава 8. "Моя маленькая девочка"

Девушка лежала на спине в палатке.

Что за жизнь такая?

Она в бегах. Ее друзья вне закона. Ее парень медленно сходит с ума один. Ее родители переживают и не спят по ночам.

Слышатся голоса. Гарри, Гермиона и Рон разговаривают о чем-то своем. Не смотря на то, что они знакомы очень давно и являются ее друзьями, они не стали для нее кем-то вроде Джинни. Она не могла чувствовать себя расслаблено рядом с ними.

Фред...пожалуйста, прости меня.

Она слышала каждую его мысль, которую он отправлял ей, с которой так жаждел поделиться именно с ней. Слышала. И молчала.

Ей было больно.

Боль.

Странное слово.

Что оно вообще значит?

Больно – это, когда тебе ломают ребра, больно – это, когда ты обессилен пытками, больно – это, когда тебя избивают.

Конечно, всего этого не было, но боль-то была.

Причем самая настоящая.

Она села на кровати и встала, решительно направляясь в сторону спорящих голосов.

— Прекратите,— осекла она их,— Не время для ругани.

Гермиона сверкнула глазами на мальчиков и вышла на улицу.

Настя закатила глаза, вздохнула и вышла, сказав:

— Не вздумайне подраться.

Она навалилась на дерево, теребя в руке цепочку.

Черт.

Гермиона тихонько плакала под деревом.

Настя положила свою руку ей на плечо и села рядом, а Гермиона сжала ее руку и утерла слезы.

— Малфой?

Девушка кивнула и всхлипнула.

— Тише ты,— Настя обняла подругу и погладила ее по спине,— Ничего страшного...

— Он бросил меня.

Эти слова так громко прозвучали в мертвой тишине, нарушаемоей лишь всхлипывающей Гермионой.

— Как так бросил? — переспросла Настя,— Он же бредит тобой с третьего курса.

— Похоже, что перестал,— вновь всхлипнула девушка.

Настя никогда не видела эту начитанную старосту, привыкшую скрывать свои чувства и плакать в одиночестве, в момент слабости.

Чертов Малфой, ты чего с ней сделал?!

Как только мы вернемся домой, я доберусь до тебя и собственноручно заставлю извиняться.

— Гарри и Рон ругаются из-за Джинни,— произнесла Гермиона, утирая новые слезы рукавом,— Фред он...он...в общем, это тебе,— она вытащила бумажку из кармана и протянула подруге.

«Солнышко...мое маленькое любимое Солнышко... Я очень тебя люблю и знаю, что ты не можешь встретиться со мной. Но просто послушай, мне больно. Мне очень больно и плохо без тебя... Я не могу спать ночами потому, что вспоминаю наши разговоры, наши ночи и наши завтраки. Мерлин, как же это трудно!  Я запутался в днях недели, я перепутал ночь и день. Я как будто умер без тебя, понимаешь? Будто стал никем.
Может, ты прочитаешь это письмо, может, и нет, но я хочу, чтобы ты знала только одно: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Люблю, как никого и никогда не любил, люблю, как люблю жизнь... Но, знаешь, какой толк жить без тебя, без твоей улыбки, твоих глаз и твоего голоса? Они будто освещают мне дорогу в кромешной темноте, будто дарят тепло и озаряют мою жизнь светом... Знаешь, я так много всего тут написал...много размышлений и мыслей, но так и не сказал главного... Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ЛЮБЛЮ ОЧЕНЬ СИЛЬНО, МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА. Будь сильной. Скоро мы обязательно встретимся.
                           Люблю тебя,
                          Твой Фред Уизли.»

На глазах появились слезы, которые вот-вот собирались покатиться по щекам.

Настя посмотрела на закат. Он пылал ярким красным цветом.

Чертова война, что ты с нами делаешь?!