А ты боишься темноты?

Глава 3

Прошло где-то... Незнаю, сколько точно, но где-то около месяца. Я все также находилась на лечении в психушке. Мне что-то кололи, кормили какими-то таблетками. Однажды, когда я шла в столовую(точнее, меня вели) я вырвалась и забежала в кабинет какого-то врача. Там на стене висела большое зеркало. Я поглядела в него и не узнала себя. На меня смотрела бледная и тощая, уставшая от жизни девочка, с огромными кругами под глазами. На мне была какая-то уродская больничная пижама... 
— Хелен! — в кабинет зашла медсестра и осуждающе на меня посмотрела. — Почему ты убежала? И тебе нельзя здесь находиться... 
Она вытащила меня в коридор. Медсестру звали Дженни. Она мне нравилась за мягкий характер и любовь к своей работе. А еще она хорошо ко мне относилась. Не только ко мне, но и ко всем больным. Меня она жалела. Мне всего 15, а жизнь уже так глупо испорченно. А все из-за этого Майка... Где-то в глубине души я понимала, что виновата сама, но... Мое собственное эго отказывалось все это воспринимать. Я понимала, что надо сбежать. Иначе я тут сдохну от этих бесконечных препаратов. Мало ли, они мне какие-то наркотики колят... План побега я продумывала весь день и почти всю ночь.
Заснула я лишь под утро, предвкушая побег и последующую месть. Всем: врачу, санитарам, что издевались надо мной. Создавалось ощущения, что я какая-то подопытная крыса, честно. После завтрака, на который была какая-то противная жижа, по вкусу как г... Ну, не важно, как что, ко мне подошла Дженни: 
— Пошли, Хелен. Тебе пора принимать лекарство. 
— Хорошо, — легко согласилась я. Это была часть моего плана. Я прошла в палату. Дженни ушла, а ко мне зашел врач, мистер Кейлз: 
— Ну, как ты себя чувствуешь, Хелен? — бодро спросил он. 
— Ужасно, мистер Кейлз. 
— Почему же? 
Потому что я лежу в психушке больше месяца и мне колят какую-то наркоту! 
—Голова болит... 
— Сейчас тебе поставят капельницу, Хелен. 
Он встал и собрался уходить. 
— Мистер Кейлз! Пожалуйста, поставьте мне ее сами! Просто... Вы врач, профессионал... 
— Ну, хорошо, — рассмеялся ненавистный мне доктор. Дженн вкатила в палату капельницу. То есть обычную пластмаску, к которой была прткреплена бутыль с лекарством, от которой тянулась трубка. 
— Дженни, я сам. 
Медсестра кивнула и вышла. Врач взял иглу и приготовиося воткнуть мне ее в вену. Резко выскакиваю, хватаю капельницу и бью со всей силы ей по голове мистера Кейлза. Тот падает. Сдох или отключился. Выбегаю в коридор.
Быстро осматриваюсь. Вижу слева, поотдаль, двух санитаров. Они смотрят прямо на меня. Улыбаюсь им, машу рукой, как дурочка, и резко стартую вправо. 
Слышу, как кто-то бежит за мной. Над головой взвыла сирена. Черт. Сбежать незаметно не удалось. 
Буквально в парен миллиметров над моим плечом пролетает дротик со снотворным. Хорошо хоть в спину не додумались метнуть... 
Начинаю вилять, бежать «змейкой». Конечно, так получается значительно медленней, но так болбше шансов, что в меня не попадут. 
О, чудо! Впереди столовая! А там есть большое окно. Могу выбраться через него. 
Резко сворачиваю в кладовку, где хранятся ключи. Запираю дверь изнутри на защелку. Открываю дверцу. 
Моя одежда! Быстро скидываю пижаму, натягиваю мою черную майку, такого же цвета толстовку и леггинсы. Толстовка моя любимая: большая, теплая и длинная. Доходит до середины бедра. Конечно, толстовка не должна такой быть, но... 
Дверь сотрясается ударом. Хватаю ключи, на которых болтается бумажка с надписью «Столовая». 
Еще удар в дверь. Прячусь за шкафом. Еще удар, — и дверь слетает с петель. 
В кладовку вваливаются трое санитаров. Видимо, остальные обыскивают психушку. 
Все трое подошли к шкафу. 
Делаю усилие, и... Шкаф падает. 
Пробегаюсь по нему и вылетаю в коридор. 
Заворчиваю в столовую, открываю дверь, захожу, закрываю. 
Оглядываюсь. 
Бегу в ту часть столовой, где готовят есть. 
Хватаю там пару ножей и стул. 
Ножи в карман. 
Приставляю стул к окну. 
А дверь столовой сотрясается от ударов. 
Черт! Быстрее! 
Хватаюсь за маленький узкий подоконничек, становлюсь на спинку стула, открываю окно. 
Подтягиваюсь, и вот я уже сижу на подоконнике, свесив ноги. 
Мда, высоковато. 
Опять чудо! 
Хватаюсь за ветку дерева, что росло прямо под окнами, и лечу вниз. 
Из столовой раздается треск. 
Видимо, вышибли дверь.
Ветка выскальзываеи из рук. Шлепаюсь на землю. Вскакиваю, бегу вперед. Там, вдалеке виднеется сосновая роща. Я часто гуляла там, когда была поменьше. А потом времени на прогулку просто не оставалось, — учеба, домашка... 
Где-то через минут пять бега дыхание сбилось, в боку закололо. Я никогда не была спортивной, да и бегать подолгу я не умела. Ускоряюсь, не смотря на увеличивающуюся резь в боку. Если я сейчас не оторвусь от преследователей, то мне хана. Меня больше из психушки не выпустят вообще. 
Наконец, подбегаю к роще. Бегу вглубь, дальше. Я так и не смогла оторваться от преследовавших меня санитаров, поэтому я решилась на отчаянный шаг. С трудом перелазию через забор и спрыгиваю. Передо мной — шоссе, дальше — лес. 
Времени размышлять нет. Несусь через шоссе, влетаю в лес. Он довольно редкий, поэтому я вряд ли там заблужусь. И травы почти нет. 
Голоса преследователей и топот их ног резко исчезают. Деревья стремительно сгущаются. 
И вот я уже стою в непролазной чаще, среди травы по колено.
Блин. О том, что в лесу трава по колено и сквозь деревья почти невозможно пролезть, я не подумала. 
Эхх, зачем я сюда заперлась? Думай, Хелен, думай... И тут меня озаряет догадка. 
Буквально пару месяцев назад мы ездили в соседний город к маминой сестре. Я вспомнила, как мы по шоссе объезжали лес. То есть, я могу пробраться сквозь эту чащу, просто топая вперед, не сворачивая, и выбраться в город, где живет мамина сестра. Там я могу временно пожить у двоюрдной сестры, которой родители в честь ее совершеннолетия подарили квартиру. Я гениальна! 
Ножами прорубая себе путь, я, хоть и с трудом, но пробиралась вперед. Вдруг, линия высокой травы и так близко стоящих деревьев резко оборвалась. Я сама не поняла, как оказалась на своеобразной тропинке среди двух рядов деревьев по сторонам. 
Не придумав ничего лучше, как идти вперед, я вдруг заметила какую-то тень, что скользнула слева за деревья. Это что, человек? Я сумела разглядеть лишь желтый капюшон. Но внезапно меня озарила мысль: если бы это был человек, он бы наверняка подошел ко мне... Ведь вместе выбираться из леса легче. 
Сзади я почувствовала тяжелое горячее дыхание. Резко оборачиваюсь. Никого, только кусты вздрогнули, словно в них кто-то прыгнул. 
Так, Хелен, не нервничать... Насколько я знала, лес был не очень большим, значит, есть шансы выйти с того конца. Бегу вперед, ибо страх подгоняет. Вижу на дереве листочек. Тои слегка свернут. Вдруг, это что-то важное, или... Провожу по листку пальцами, дабы распрямить его. Внезапно, листочек падает мне в руки. Успеваю заметить надпись «Всегда смотрит. Нет глаз». 
После, меня как будто лопатой со всей дури по голове ударили. Резкая боль в голове, настолько, что аж слезы на глазах выступили. Хватаюсь рукой за сосну, но это не помогает. Падаю на колени. В голове какое-то шипение, кажется, башка сейчас взорвется, черт возьми! 
Меня отпускает также резко, как и вся эта фигня и началась. Все, больше никакого «коридора» из сосен, только темный, мрачный лес. А еще дурацкая записка в руке.
Так, ладно... Хеля, ты сможешь, чувак, я в тебя верю. 
«Беги!» — стучит в голове набатом. 
Чей это голос? Мое второе «Йа»? 
Сердце бешено стучит. Во рту уже давно пересохло. 
Быстро облизываю сухие искусанные губы и стартую вперед. 
Замечаю какую-то машину. Да, прямо посреди леса, машина. 
На ней второй листочек. 
Срываю его, не церемонясь. 
«Не оборачивайся. Иначе оно схватит тебя» 
Сжимаю губы и невольно разворачиваюсь. 
Где-то в двадцати метрах от меня стоит оно. 
У него нет лица. 
Оно длинное, около трех метров, может выше. Оно тощее. У него неестественно длинные руки, если его конечности можно назвать руками. 
В глазах все зарябило. В голове вновь зашипело. Из носа тонкой струйкой потекла кровь. 
Все резко прошло, как в первый раз. Его уже не было. 
Стартую, как марафонец. 
Если бы меня видел наш физрук, то наверняка бы поставил мне пять. 
Вижу странный дом. Точнее, какое-то наполовину развалившееся здание, состоящее из трех этажей. 
На этом здании налеплена записка. 
Точнее, целых две. 
«Оставь меня в покое» (вспомнился интернетовский прикол про «АТАШОЛ») и просто бумажка, похожая на корявый детский рисунок: то существо, среди елочек. 
Пару секунд колеблюсь, потом, решив, что мне терять нечего, захожу внутрь.
Внутри темновато, но все же видны смутные очертания предметов. 
Пол без ковра, заляпан грязью вперемешку с чем-то еще; стены, так же заляпаны чем-то грязным, обои на них ободраны; ободранные железные двери. Все вокруг такое старое, облезлое, в грязи и... Вдруг меня помутило. До меня дошло, ЧТО это грязное на стенах. 
Кровь! 
Беги, форест, беги! 
Бегу назад, дергаю ручку двери. 
Заперто! 
— Совокупляющаяся дверь! — заменив мат, я иду вперед. 
На первом этаже всего пять дверей; три из них закрыты. Одна была приоткрыта, заглянув в нее, я увидела обычную комнату. В ней стоял диван и пара каких-то тумбочек. Все было покрыто, наверно, сантиметровым слоем пыли. 
Еще одна открытая комната смутно напоминала мне кухню. Стол, на котором я к счастью обнаружила записку и сунула ее в карман, не читая. В углу что-то белое, похоже, холодильник. 
В «кухне» было темно, поэтому я медленно двинулась вперед. 
Но подскользнулась, и упала на колени, вляпавшись руками в что-то скользкое и противное. 
Глаза уже привыкли к темноте, и поэтому я увидела... 
ЧТО ПОСЕРЕДИНЕ ВАЛЯЕТСЯ МЕСТВО ИЗ ТЕЛ И ВСЯ «КУХНЯ» УЛЯПАНА КРОВЬЮ! 
Меня чуть не стошнило. Зажав рот рукой, чтобы не оставить свой зввтрак прямо здесь, ломанулась по лестнице вперед.
Едва замечаю очередную записку на лестничном пролете. Хватаю ее и засовываю к остальным. Сколько их, блин? Десять, пятнадцать, двадцать?! 
— Иди спать, с-с-суч... — думаю, вы поняли, что я услышала за спиной. Подскальзываюсь, но не падаю. Прямо над головой пролетает нож. Бросок был точный, прямо в голову. И мне бы ко всем чертям раскрошило череп, если бы я не подскользнулась...
«Слева!!!» — от оглушительного крика в моей головушке я невольно виляю вправо. Буквально в миллиметре от моего плеча пролетает нож. Спасибо тебе, шиза-матушка... 
Успеваю сорвать седьмую записку и бегу по третьему этажу. 
Очередная лестница. 
Спотыкаюсь, падаю. 
Успеваю выставить руки вперед, — и только это спасает меня от удара лицом об лестницу. 
Замечаю наверху восьмую записку. 
Бегу к ней. 
— Ложись спать, я сказал! 
Столько злобы и ненависти в человеческом голосе я еще никогда не слышала. 
Хватаю записку, сую в карман и чувствую, как нож пролетает, собственно, по моей спиной и распарывает мне толстовку, прочертив по мне чуть ниже лопаток. 
Ору что-то матное и вылетаю на крышу. 
Абсолютно ровную, без каких-либо бортиков. 
А вслед за мной бежит некто, чья рожа испугала меня похлеще того тощего монстра.
— Мать моя женщина! — размахивая руками, как крыльями, лечу к краю крыши. 
Лучше разбиться, чем видеть эту ужасную рожу. 
Длинные, до плеч, засаленные и грязные, черные, местами коричневые волосы. Белая кожа. Ужасные разрезы на щеках, которые образуют безумную улыбку. Глаза огромные, ощущение, что они сейчас выпадут из глазниц. Вокруг глаз все черное, словно... Он прижег свои веки. 
— Ты сдохнешь в страшных муках, тварь! Иди спать! 
— Кто тут из нас еще тварь! — кричу я срывающимся от ужаса и паники голосом, и соскальзываю с крыши. 
Ну, вообще было бы круто, если бы на мне было белое платья. Лечу я такая, а платье развевается... Мда, у кого-то вся жизнь перед глазами пролетает, а у меня платье белое. 
Успеваю заметить внизу толпу каких-то... То ли монстров, то ли людей. Кто-то изуродован, кто-то в маске... 
Закрываю от страха глаза. 
В последний момент мою талию обвивает что-то скользкое, словно змея. И шепот в ухо: 
— Поздравляю, ты выиграла. 
И никакого «обжигающего дыхания», как в книгах. 
Похоже, я тогда потеряла сознание.