Ветреные

Часть 8

Starset – Point of No Return
There's a memory of how we used to be
That I can see through the flames
I am hypnotized as I fantasize
Forgetting lies and pain
But I can't go back

The ashes call my name

Законно предположить, что если день, проведенный с бывшим мужем, был катастрофическим, по меркам спокойной жизни Вашингтонской девушки (в Оклахоме по поводу катастроф не отважится шутить даже такой безрассудный смельчак, как я), то общение с будущим мужем, должно приносить какой-то положительный эффект. Но это явно не тот случай, и я точно самый невезучий человек в мире. Припарковав свой синий шевроле возле обочины, я только успела бросить быстрый взгляд на не самую ухоженную аллею перед домом Эбби и тут же громко застонала, подавляя желание стукнуться головой об руль: «Ну, какого черта?! Неужели я не заслужила хотя бы пять минут отдыха?»
Открыла дверцу машины и медленно выбралась наружу, обнаруживая себя. Две фигуры на фоне серого дома тут же прервали свою милую беседу, поворачивая свои головы в мою сторону. Я устала уже настолько, что просто была не в состояние злиться, что он приехал, и даже то, что моя мама сейчас разговаривала с Финном, не вызывало особых волнений. Просто нет сил на эмоции.

— Или я попала в параллельную вселенную, или вы действительно уже успели познакомиться?
— Привет, Кларк. А вот и ты. Мы уже тебя заждались. — «Где-то я уже это слышала». Улыбка Финна растягивается на все лицо, а взгляд направлен на мою мать. — Лекса настаивала на том, чтобы я приехал как можно раньше. Надеюсь, мой сюрприз удался?
«Еще как». Коротко кивнув Эбби, я протянула руку парню, фактически ожидая, что он может просто ее откинуть. Как много его сестричка успела рассказать? Но Финн лишь взял меня за запястье, слегка прищуривая глаза, в подозрении. Лучше сразу расставить все точки над «И».

— Мам, я думаю, нам с Финном нужно поговорить. Не оставишь нас?

Брюнетка покачала головой.

— Ни за что. Лучше вы идете в дом, не хочу, чтобы все соседи наблюдали очередную твою сцену, — я бросила на мать раздраженный взгляд, отмечая, как еще сильнее напрягся Коллинз. Та с недовольным вздохом, все же решила скрыться из виду, не дожидаясь, пока у меня случится еще один приступ негодования. Может, и правда все лучше сделать в доме, главное только держаться от острых предметов. Эбби, быстро коснувшись рукой плеча моего жениха, все же исчезла за дверью. Мы все же решили зайти в дом.

Густые брови Финна низко опустились над глазами, намек на веселость исчез из глаз, полностью сменившись подозрением. Он хмурился.

— Если ты злишься за мой приезд, то я не собираюсь извиняться за то, что соскучился по тебе и просто не смог оставаться вдали от тебя так долго. Я знаю, что нужно было позвонить и предупредить, но все мои намерения чисты. Ну, почти. Мне лично хотелось встретиться с твоей матерью и все объяснить, и да, я уже это сделал, и даже был приглашен на семейный ужин. Она отличная женщина... — он замолчал, сверля меня своими шоколадными глазами. — Кларк, ты же по этой причине сейчас смотришь на меня так, словно я свалился с неба тебе на голову и ты явно этому не рада? Раньше ты любила сюрпризы.

По-моему, перебор с сюрпризами. Я криво улыбнулась, обхватывая руками парня за талию и прижимаясь к нему всем телом всего на пару секунд. Последние секунды тишины.

— Сейчас, это самая меньшая из моих проблем, — пробормотала ему в грудь, не уверенная, что Финн смог хоть что-то разобрать в моем гудении, а затем откинула голову назад, придавая своему голосу силы. — Конечно я рада тебя видеть. И так и будет, даже после того, что я должна буду тебе сейчас сказать. И я люблю тебя. Помни это.

Он напрягся, подозрительно разглядывая мое лицо, как будто искал на нем следы того, о чем я не договариваю. Очень проницательно.

— Ты меня заинтриговала. Может уже поделишься этим?
— Думаю, нам и правда, лучше зайти внутрь. Тебе стоит присесть.

Даже перебрав всевозможные формулировки фразы: «Я была замужем в тот момент, когда ответила согласием выйти за тебя и вообще врала тебе все время, что мы были вместе», — нужных слов не подобрать никак, чтобы за ними не последовало взрывной реакции. Или почти взрывной. Финн то открывал рот, то закрывал его, не находя слов в возмущении и мысленно подбирая про себя ругательства, которые никогда не слетят с его благочестивого рта, пока он слушал мой не самый нормальный рассказ о своей не самой нормальной прошлой жизни. Он ничего не комментировал, давая возможность мне выговориться, и только слушал, продолжая изображать рыбку. Зуб даю, Лекса бы точно пустила все свои ругательства вход, и уверена, я была бы поражена богатством ее словарного запаса, на который ее воспитанный брат просто не был способен. На секунду, я даже восхитилась коварством и способностью постоять за себя моей будущей «сестрички», которые просто были не свойственны слабохарактерному Коллинзу. Но эта мысль тут же полетела прочь из моей головы, заменяемая другими: «Потому я и выбрала Финна. Он уравновешенный, спокойный. Тихая гавань. Кто-то в этом мире должен уметь меня терпеть. А у него есть дар прощения. Это мне нужно».

Я кратко обрисовала ситуацию, сообщив, что была замужем и все закончилось не самым лучшим образом, потому и сбежала в Вашингтон, оставив дом, семью и прошлое существование Кларенс Гриффин-Блейк, а теперь вернулась, чтобы покончить с темным прошлым навсегда. Естественно, в более подробные детали я не вдавалась. Этого уже достаточно для того, чтобы любой нормальный человек залепил мне пощечину и поспешил бы сбежать от меня, куда глаза глядят. Коллинз лишь смотрел на меня со смесью боли, презрения... и сочувствия.

— Когда ты мне собиралась сказать? Собиралась ведь, я надеюсь?
— Да, Финн, — я взяла его ладонь в свою, накрывая ее сверху другой рукой, и непрерывно смотрела в его глаза, надеясь убедить в своей искренности, хотя и сама сомневалась, что говорю правду. — Просто не знала как. Это самое тяжелое решение в моей жизни, я должна была поставить точку.

Он затряс головой вверх-вниз, то ли пытаясь вытряхнуть из головы мои слова, то ли саму меня из своей жизни. Финн осторожно высвободил свою руку из моего захвата, отсаживаясь на другой край дивана. Низко нависшие брови и сцепленные зубы, были явным признаком злости. Отчаяние заполонило каждую клеточку моего тела. «Неужели, на этот раз я действительно потеряла все?»

Брюнет отвернулся, избегая моего взгляда. Когда он заговорил, я практически не могла узнать в нем тот родной голос, что будил меня по утрам последние полтора года.

— Ты мне лгала. Обо всем. Все время, — металлическим голосом, размеренно начал Финн. — Каждую минуту, пока я был с тобой честен, ты отвечала мне ложью. Понимаю, что у тебя на это были свои причины, и видимо, ты их даже не собираешься как-то конкретизировать, я и не прошу. Не хочу их слышать сейчас. Но ты мне лгала.

Он осторожно поднялся на ноги, и я не придумала ничего лучше, как вновь вцепится в его руку. Мне стало трудно дышать.

— Финн. Пожалуйста. Ты знаешь, что я не хотела причинить тебе боль.
— Ты СЕБЕ ее не хотела причинять, — поправил он, резко выдергивая свою руку. Поняв, как грубо это выглядело, мужчина слегка прокашлялся и решил посмотреть на меня. Интересно, кого он видел: девушку, на которой собирался жениться, с молящим взглядом и доведенную до отчаяния, или искусную лгунью, не боящуюся манипулировать людьми для исполнения своих целей. — То, что мы обсуждали... ну тогда, знаешь, после того, как я рассказывал тебе о ней... ты сказала, что ты понимаешь, какого было мне. Но я думал это из-за твоего отца, из-за его смерти. Но ты говорила о нем? О своем бывшем?

Я слегка помяла губы друг об друга, смачивая слюной пересохшую кожу, но слова так и не шли с языка. В голове пронеслась сцена, при которой состоялся тот наш разговор с Финном, и как он рассказывал о своей погибшей жене, о своей боли и утрате. И последствиях. Тогда я понимала каждое его слово, но сейчас все это казалось таким далеким, здесь, сейчас, когда я вновь оказалась дома. Кажется, я никогда и не понимала Финна по-настоящему, кроме того, что мы потеряли нечто большее, за что не могли сражаться. Нас самих и то, что после нас останется.

Он кивнул сам себе, получив ответ в моем отчаянии, и сделал пару шагов, направляясь к двери.

— Финн, — воззвала к нему, не будучи действительно уверенной, что этого хочу. «Может просто дать ему уйти? Это же так легко, это то, что я умею лучше всего...»

Он замер вполоборота.

— Я остановлюсь в гостинице. Мне о многом нужно подумать. Многое переварить. И может быть со многим смириться, — я сделала шаг к нему, и он поднял ладонь, останавливая меня. — Просто дай мне время сейчас, хорошо?

Нерешительно качнула головой в знак согласия, ощущая жжение в глазах, которое больше всего ненавидела. Быть слабой, жалкой плаксой. Нет уж. Киваю более решительно, сглатывая чертов комок.

— Хорошо. Если тебе это нужно.

Финн вздохнул, опустив глаза к полу, продолжая терзаться сомнениями, оставаясь одной ногой здесь, а другой за порогом. Он явно что-то хотел еще сказать, но для этого требовалось больше времени и сил, которых у Коллинза попросту не было.

— Кларк, а этот мужчина, — цедя сквозь зубы, прошипел брюнет, — он сделал тебе больно?
— Нет, — честно призналась я, не позволяя себе очернить Беллами не единым лживым словом. — Он был ее источником.

Финн усмехнулся, выглядя удивленным.

— Даже так. Что ж, я могу это понять... — он осекся, — но ты все еще его любишь? Не смотря ни на что?
— А ты Джейн?
— Это разные вещи. Джейн мертва.
— Но разве чувства могут просто исчезнуть к человеку? Не уверена, что наши ситуации такие уж и разные.

Он хмыкнул, грустно улыбаясь.

— В этом вся ты. Ты способна убедить меня в чем угодно, даже в том, что вина может лежать на мне. Заставить меня сомневаться, когда я чертовски убежден в том, что прав. Еще двадцать минут назад я был уверен, что нам уготовано более-менее счастливое будущее, что мы сможем построить свою жизнь заново, вместе, потому что у нас есть наша любовь, и этого вполне было достаточно. Теперь я не уверен даже в том, что твоя любовь вообще была ко мне или же ты просто заставила меня считать так. У тебя слишком много власти над моим разумом, Кларк Гриффин, или как там твое настоящее имя, — он пересек черту порога, оказываясь за дверью.

Я просто замерла посередине комнаты. Веселенькая у меня жизнь: за день разбила два сердца и подпортила парочку жизней своих друзей, чтобы в итоге остаться посередине комнаты совершенно одной, абсолютно не готовой встретиться с последствиями. Я имела власть над разумом одного и над сердцем другого, но видимо, и мое сердце и голова сейчас просто отключились. И я сейчас сама хочу отключиться.

Что там говорил Беллами на счет празднования развода? Я бы сейчас опрокинула в себя стопку. И даже не одну, и не две. Пора пойти скорбеть о своей убогой жизни в бар, помнится, раз двадцать за сезон раньше, я точно так делала.


— Октавия, я наломала столько дров, ты не представляешь, на целый лес хватит. На целый, мать его, лес, — бормочу я, перед тем, как залить в себя n-тцатую стопку текилы. Смена Тав давно закончилась, но хоть Габриэль и подменила ее, девушка все еще оставалась трезвой и наблюдала за тем, как я напиваюсь вдрызг. И естественно, потому она беременна. «О, это чудо расчудесное, давайте выпьем за первого представителя нового поколения семейства Блейк и, надеюсь, не последнего». Не помню, сказала ли я это вслух или нет, но свою порцию точно осушила.

— Да, Кей, океан твоих проблем невозможно переплыть, так скажем, раз уж мы почему-то заговорили метафорами, — поддела брюнетка, потягивая свой сок из трубочки. Скука.

Я бросила на нее раздражённый взгляд.

— Спасибо за поддержку, — буркнула в ответ, тыкая ложкой в свой чизкейк. Кто его вообще заказывал?
— А что ты хотела? Я здесь для правды, для всего прочего, можешь взять Лексу.
— Ты все еще меня ревнуешь? К этой ведьме? Ты обижаешь мои чувства, — я скривилась, наливая себе очередную стопку, и разочарованно рассматривая, как последние капельки вытекают из горлышка. — Черт, кто-то выпил всю мою текилу.
— Да, кто бы это мог быть, — ухмыльнулась девушка, но тут же вздохнула. — Там было половина бутылки. Беллами с ребятами уже навестили наш скромный бар. Он даже на мальчишнике меньше напивался, чем сегодня.

В ее голосе прозвучала тревога, отозвавшаяся в моем сердце. Неужели даже в таком состоянии я еще могу хоть что-то чувствовать? Низкокачественное пойло.

— Откуда тебе знать, какой он был на мальчишнике, ты же со мной была в тот момент и спьяну строчила сотни смс Джасперу в час ночи вместо того, чтобы отжигать на столе как все нормальные пьяные подружки невесты.
— Джаспер как раз и рассказал мне, сразу после того как брат набил ему морду, спасибо тебе за это, кстати, — складочка между темными бровями залегла еще глубже. — Завтра обещают шторм, лучше бы им с ребятами протрезветь побыстрее.
Она нервничала, что было естественным проявлением заботы и обеспокоенности мягкой стороны Октавии Блейк, которую та давно привыкла скрывать. Этому она училась у меня, не самый лучший преподанный мной урок. Совершенно.

— Они справятся. Как и всегда. Беллами в любом состоянии готов рисковать своей жизнью и жизнью ребят. Для этого ему лишь достаточно его святой веры, что он делает правое дело, как у истинного чертового героя, — кислота в моем собственном голосе вызывала отвращение к себе. А может это был просто приступ тошноты от вкуса дешёвой текилы. Обиженная девушка во мне вновь давала о себе знать, но прямо сейчас ей нужно было кого-то обвинить, кто бы ни был мной, и выбор пал на Беллами. «Его интересы превыше любви. Как всегда».

Тав вздохнула, проведя пятерней по темным волосам и слегка их взъерошивая. Девушка выглядела уставшей, что неудивительно после целого рабочего дня, но она даже не подумала жаловаться на усталость. Героически стойкая девчонка. Вот за что я ее люблю.

— Он это и делает, Кей. Это хорошая затея, пусть и безумная. Я в них верю, и ты должна. В конце концов, это ведь твоя идея и твое финансирование, — она откинулась на стуле, не отрывая испытующего взгляда синих глаз от моих.

Я усмехнулась.

— Если бы я этого не сделала, они бы могли банк ограбить. Это как раз в их духе: одержимые ученые, не знающие границ. От них всего можно было ожидать, — признала я, даже не думая отрицать свою причастность. Сомнений в том, что Октавия рано или поздно узнает, у меня даже не возникало, как и того, что она не расскажет об этом Беллами. Тав умеет хранить мои секреты, как бы много их не было.
— Это тебя я должна обвинять во всем... — более расслабленно продолжила брюнетка, и я недовольно нахмурилась.
— Конечно. Кого же еще. Я ведь едва не погубила твоего брата...
— ... но я не обвиняю. И ты не должна так думать. Ты ведь и спасла его, помнишь. Белл бы никогда не смирился с этим, но я точно знаю, если бы ты рассказала ему — дала бы выбор, — он выбрал бы тебя.
— Жаль, что у него и выбора то не было, — я вздохнула, махнув рукой официантке, чтобы она повторила мой заказ. От этой темы у меня, кажется, начинается изжога. — И уже поздно ратовать на прошлые ошибки. Я их и сейчас предостаточно совершаю.

Черные дуги бровей над ее глазами слегка приподнялись, она ухмыльнулась, глядя как я откупориваю новую бутылку, которую только что поставили на стол.

— Что еще?

Я налила себе стопку и достала монетку, прицеливаясь чтобы попасть в рюмку. «Проще простого». Хлоп, и металлический кружок оказался на дне прозрачного сосуда, вызвав небольшой всплеск. Я улыбнулась самой себе и потянулась, чтобы выпить ее, но Тав отодвинула стопку, ожидая ответа.

— Финн здесь, — коротко бросила ей, отбирая свою собственность и поднося к губам янтарную жидкость. – И, кажется, он собирается меня бросить.
— Кларк! Что? Как? — она удивленно распахнула глазища, а затем скривилась. — Полдня, твою мать, и ты уже умудрилась испортить свое будущее. Господи.
— Я думаю, мое стремление к саморазрушению уже давно взяло вверх над моей адекватностью, — буркнула в ответ, глотая обжигающий напиток: «Ох, эта покрепче будет, странно, что Беллами с компанией не добрались до нее первыми в этом-то скудном баре единственного кафе».
— Ты — нечто, Кларк. Нечто! — Вздох.— Где он сейчас? Что произошло?
— О! Лекса настояла на том, чтобы Финн побыстрее приехал в Вакиту, познакомится с моей жизнью. Настоящей жизнью. А я в первый раз решилась сказать всю правду. Знаешь, правду сильно переоценивают, моя жизнь во лжи нравилась мне гораздо больше, — я наполнила еще одну порцию, отодвигая ее подальше, и уже прицелиться нужно было точнее, иначе монетка могла спокойно попасть вместо рюмки в Октавию, тем более... их тут две?! — Первый раз видела Финна таким... мужиком что ли, гордо развернувшимся и ушедшим в свой мотель.

Подруга скривила губы в ухмылке, качая головой.

— И поэтому ты решила напиться? Вместо того чтобы еще раз с ним поговорить? Ты уверена, что действительно собиралась за этого человека замуж?

Я кинула монету вновь, но недостаточно сильно, и та даже не долетела до рюмки. Со вздохом, придвинула ее обратно к себе.

— Что значит «собиралась»? Я все еще собираюсь, просто подожду, пока Коллинз остынет.
— Твоя самоуверенность создает впечатление о тебе как о совершенно несгибаемой женщине. Либо как о полной идиотке. И если честно, я еще не знаю, к чему больше склоняюсь, — она изогнула уголок губ в полу-ухмылке. — Но раз я твоя единственная — незаменимая-лучшая-на-свете-подруга, то предпочту сказать первое.
— Спасибо и на этом, незаменимая моя, — она сжала мою руку и протянула мне монетку другой, намекая попробовать ещё раз.
— Надеюсь, твой Коллинз тоже так считает.

Я прикрыла глаза, уже не будучи уверенной совершенно ни в чем, но последнее что сейчас нужно — это лишний раз грузить Тав, ей нельзя нервничать, а вечно погрязающая в проблемах великих масштабов подруга — явно не облегчает задачу сделать жизнь беззаботной. Я бросила монетку, и та с успехом перелетела через стол и со звякающим звоном рухнула на деревянный пол. «Черт». Недовольно рыкнув, я сползла под стол, сопровождаемая насмешками Октавии. Хотя бы ее позабавила. От резкого движения в голове закружилось и, кажется, последняя стопка была лишней, раз даже такая обученная искусству выпивки женщина как я, чувствует подступающую к горлу тошноту. «Пора устроить перерыв». Рука шарила по полу в поисках заветного железного кругляшка, но он, как назло, куда-то запропастился. Клянусь, куда-то сюда... Рядом с моим лицом оказалась чья-то нога, смех Октавии медленно стих, и кто-то нагло сел на мой стул. Мне и секунды не потребовалось, чтобы понять кто это.

— Отвратительно выглядишь, Блейк, — буркнула Тав. — Тебе уже давно пора спать.
— Не учи брата как правильно себя доводить, — парировал Беллами. Неосознанно, я замерла на месте, скрываемая длинной клетчатой скатертью. — А это что? Развлекаешься, сестренка? Линкольн меня убьет, если узнает, что я допустил, что его беременная жена калдырит в одиночку. Как и я сам себя, как только начну соображать. Лимит беременных на столько не распространяется. Знаешь?
— Это не мое, — загадочно ответила она, подёргивая ногой под столом. Я могла вообразить, как исказились ее красивые черты точеного лица, под напутствующим взглядом Беллами. Окти всегда была идеальным воплощением сестры, нуждающейся в защите старшего брата, по крайней мере по мнению Блейка. Она же считала, что эта опека была излишней. И уж тем более отчитывать себя за плохое поведение, не позволялось даже любимому брату.

Он усмехнулся, постукивая по столу.

— И куда же ОНА делась? И тебя оставила? Что ж, в это не сложно поверить, — Беллами растягивал согласные так, словно старался напеть их, но на самом деле это больше напоминало заторможенную речь отчаянного алкоголика. Именно по этой причине я даже не стала принимать слова близко к сердцу. Даже восхитилась, что он так быстро догадался, о ком идет речь.

— Не говори так, Белл, — шикнула Октавия, задев своим носком мое бедро. «Ай!»
— Я уже устал ни о чем не говорить. Ничего не чувствовать, ничего не делать, потому что, не дай Бог, Кларк может что-то услышать, что-то узнать! В то время, как она и без того знает всего слишком много того, чего почему-то не полагается знать мне. Но в итоге именно я и остаюсь идиотом.
— Ну, началось, — выдохнула девушка, — Беллами, иди домой и пропись.
— С какой это стати? — усмехнулся он, и внутри меня что-то закипело, накатывая волной, готовой выплеснуться на берег. Я подорвалась и с шумом треснулась головой об стол. «Черт!» А затем осторожно высунулась из-под своего деревянного укрытия, поднимая лицо к свету.
— И правда с чего? Сегодня у всех день передышки. Пусть говорит, что хочет, Тав, — буркнула я, осторожно поднимаясь, стараясь при этом не шататься.

Беллами смотрел на меня со смесью удивления и веселости.

— Сидишь в засаде, Кларк? Твои странности становятся все более странными с каждой минутой, — хихикнул брюнет, откидываясь на стуле, — но подслушивать нехорошо, ты знаешь?
— Как и обсуждать человека у него за спиной.
— Скорее над головой. Но у меня и в мыслях не могло возникнуть, что ты можешь опуститься так низко. Буквально на пол, — Беллами растянул губы в улыбке, потянувшись к соседнему стулу и пододвигая его к нам. Для меня. Я смерила его раздраженным взглядом, но все же медленно присела на предложенный стул, не разрывая с Беллами зрительного контакта.
— Вы же не собирается начать ссориться прямо здесь? — с надеждой спросила подруга. — Я тут работаю, не забывайте.
— А кто ссориться? У нас все хорошо, ведь так, Кларк? — с прищуром спросил он. Я скрестила руки на груди.
— Конечно, все абсолютно нормально, — натянуто ответила я.
— Ага, очевидно, — со вздохом вставила брюнетка. — Белл, может тебе...
— Пусть сидит. Мы же договаривались вести себя как разумные люди. Так давай этого и придерживаться. — Попытка переступить через свою неимоверно огромную гордость, будучи в состоянии взорваться в любую секунду крайне тяжела, но ведь главное попытаться. — И если его что-то не устраивает — пусть выскажет мне лично.

Темные глаза Беллами стали еще темнее и более жестокими, против моих светло-голубых и не менее сердитых.

— Понимаешь, Октавия, — он смотрел на меня, обращаясь к сестре. — Хоть мы с Кларк и договорились вести себя как нормальные взрослые люди, но правда в том, что мы вообще такими никогда и не были. Нормальные люди не получают удовольствия от того, что катаются по штату в поисках одной из пяти самых разрушительных стихий в мире, и пусть даже не отрицает. Ей это нравилось. Но поговорить — нет! Для нас это слишком серьезно и требует тщательной подготовки хотя бы в три года, — Он поджал подбородок, кивая своим мыслям и теперь обращаясь уже ко мне. — ты все что могла, сказала, теперь и мне полагается фора, чтобы поделиться своими соображениями, если позволишь.
— Разве не ты всегда придерживался того, что говорить нужно все и сразу? — парировала я, напряжённо следя за расползающимися лучиками морщинок возле его глаз, от едкой улыбки на лице.
— Должно быть, ты меня с кем-то путаешь. Наверное, со своим этим Филлом, моя уважаемая, бывшая жена. Впредь, попрошу видеть разницу.
— Финном, вообще-то...
— Да пофиг.
— ...и поверь, он точно не тот, кто позволяет чувствам взять верх над контролем.
— Все еще пофиг, но ты можешь продолжать, — он махнул рукой, откидываясь на стуле, и я едва ли не взбесилась. К счастью, Октавия запустила в него салфетку и, к несчастью, кинула в меня монету (откуда она только ее взяла, я же все обшарила?).
— Наверное, глупо рассчитывать, что вы когда-нибудь повзрослеете. А я-то понадеялась.

Мы с Беллами притихли, косясь друг на друга, обиженно дуя губки. «И правда, как дети».

— Час перемирия... — начала я.
— И два часа войны, — пробормотал Беллами, продолжая старую фразу из нашего общего прошлого. Собственно, эта фраза полностью характеризовала наши отношения раньше, странно, что сейчас она была не менее актуальна.

Я улыбнулась.

— Думаю, мы заслужили этот час.
— И выпивку.
— Определенно.
— Алкаши, — усмехнулась Тав, вставая со своего места, поглаживая себя по животу. — Пойдем, маленький, от твоих спивающихся дяди и тети, пока ты не надышался через мамочку их дурманящими парами.
— Оу, он вряд ли что-то понимает, — брюнет ухмыльнулся и потянулся, чтобы погладить сестренку по животу, но та ловко увернулась, пристраиваясь сзади меня и положила худенькие ручки мне на плечи.
— А я думаю, понимает. А если и нет, он явно чувствует мое огромное неодобрение к вашим жалким попыткам заменить общение друг с другом выпивкой, — ершилась она, уложив свой подбородок мне на затылок. Я ощутила приятное тепло и чувство чего-то родного и обыденного.
— Это чертовски верно. И научно доказано. А что доказала наука — мы никогда не ставим под сомнение, — я подняла указательный палец вверх, состроив серьезное выражение лица, каким обычно пользовалась в банке, чтобы сообщить людям, что их процентная ставка точно не может быть снижена и что проценты все-таки необходимо выплачивать как ни крути!

Беллами пожал плечами.

— Назови хоть один экспериментально доказывающий это опыт.
— Мой материнский инстинкт подсказывает, что так и есть, — ответила Тав
— О да, тогда спорить бесполезно.
— Здраво мыслишь, — подбодрила я.
— Или нетрезво, — хихикнула подруга, — но решение верное.
— Я мастер верных решений.

Октавия распрямилась, делая шаг в сторону от меня.

— Мне пора домой, пока Линкольн не начал перестраивать наш чердак в детскую. Ему взбрело в голову, что я позволю жить нашем ребенку под крышей, как в каком-то гнезде. Только через мой труп. А при лучшем раскладе, он вообще не увидит суховейных горизонтов Оклахомы! — Оживление в голосе подруги связанное с ближайшим переездом отразилось на лице Беллами в едва заметно скривившемся уголке губ. «Он никогда не смирится».

Я прочистила горло, стараясь заглушить вспыхнувшую в груди жалость. Кто-кто, но Блейки в ней никогда не нуждались. В ней нуждалась только я.

— Ты зайдешь завтра, как договаривались? — Спросила Октавия, слегка обернувшись. Она говорила по поводу оставшихся вещей, которые уже давно меня дожидались — конечно это всякий никому не нужный хлам, который давно пора выбросить, но которые старательно приберег мой бывший муж. Я коротко кивнула.
— Конечно.
— Хорошо, тогда до завтра. И постарайтесь провести в мире как минимум еще час. Не хочу волноваться за вас обоих, — подергав бровью с намеком, ответила девушка, быстро целуя меня в щеку и шлепнув ладошкой по темному затылку брата. Она уже сделала шаг, чтобы уйти, но вновь остановилась, обернувшись и морща лоб. — И кстати, Белл, завтра обещают шторм. Будь наготове и постарайся просохнуть к утру. Завтра днем приедет Уэллс, он хочет получить полный отчет о Скайлере перед очередной попыткой. Он прислал мне голосовое сообщение, не сумев до тебя дозвониться.

Я замерла, ощущая, как тяжелеет сердце в груди. Можно подумать, что кровь моя успела загустеть, а мир остановился. Я сжала руки в кулаки и спрятала их под столом, желая убрать их из виду, потому что на секунду мне показалось, что они стали окрашиваться в темно-алый цвет, подстать цвету крови. Конечно же, я этого не видела, просто воображение разыгралось, но я чувствовала эту кровь на своих руках.

Беллами улыбнулся.

— Этот черт добавлен в черный список в моем телефоне, у него не было шанса, — усмехнулся мужчина, потирая висок, — но я постараюсь что-то с этим сделать.
— Будь так добр, — улыбнулась она и, поплотнее запахнув черную не по размеру огромную ветровку, которой считала, что можно скрыть ее микроскопически выросший животик, пошла прочь от нас из кафе.

Беллами проводил ее счастливо-утомленным взглядом, а затем вернул его мне. Я все еще пыталась дышать нормально, но ощущая кислоту в горле от каждого вздоха. Блейка мне не удалось провести. Беллами нахмурился.

— Все нормально?
— Вы с Уэллсом все еще общаетесь? — быстро спросила, прикусывая губу, и тем самым еще сильнее озадачивая брюнета.
— Да, но только по делу. Он взял на себя всю ответственность посредничества между финансированием университета нашей работы после смерти отца. Ты не знала?

Хрипы в моем горле уже более напоминали глухое рычание, и я пожалела, что выпила слишком много горячительного, вместо столь желанной прохладной содовой в этом знойном баре. Глазами зацепилась за длинные пальцы Беллами, сжимающие край стола, и постаралась придать спокойствие голосу, но он все равно прозвучал как чужой. Более отстранённый, суровый.

— Я предполагала, но точно не знала. Уэллс никогда не любил заниматься прогрессивным финансированием и от изучения природных катаклизмов никогда не был в особом восторге. Думала, что он изберет более безопасный путь.

Брюнет покачал головой, отчего черные завитушки волос упали ему на лоб. Кому-то пора стричься.

— Телониус хоть и был хорошим человеком, — начал он, и я ничего не смогла сделать со злобным смешком, застрявшим у меня где-то в горле, — но он был еще тем скупердяем. В проекте кроме Джейка и его — никого не было, и посвящать он никого не намеревался. Наверняка надеялся прожить дольше, чем ему было отведено. Уэллс унаследовал все разработки и программное финансирование как единственный наследник и выбора у него особо не было, иначе Скайлер бы просто прогорел, и мы бы не получили патент, — размеренно, пояснил Блейк, затихая под конец фразы. Темные глаза вырисовывали на моем лице невидимые фигуры, ища что-то сокрытое во мне. Я отвернулась. — С тобой точно все в порядке? Ты бледная.
— Текила. Я отвыкла от этого, — соврала без зазрения совести, шмыгая носом. — Жалко Уэллса. Он так любил своего отца.

Сердце сжалось при мысли о старом друге. Еще сильнее оно сжалось от того, что ему вообще достался такой отец, но разве кто-то был способен это изменить. Семьи не выбирают, как и друзей или врагов. Жизнь сама расставляет все по местам.

— Вы ведь учились вместе с ним. Дружили. Но на похоронах Джахи тебя не было, — с укором произнёс Беллами, очевидно не постеснявшись еще раз подметить то, в чем я оплошала. Иронично, что именно Беллами был на его похоронах, учитывая все случившееся. Если бы я была там, так только чтобы убедиться, что этот ублюдок точно на верном пути в ад.
— Я узнала обо всем слишком поздно. Мы с Уэллсом практически потеряли связь после школы. Мама рассказывала об аварии, — едва разборчиво, словно набрав в рот кубики льда, пробормотала в ответ. Меня и правда, начало тошнить. — Чертова выпивка.
— Может, тебе что-то принести? — раздражение на его лице сменилось озабоченностью, свойственной только такому заботливому человеку, как Беллами. Я покачала головой. — Зеленый чай?
— Холодный, если можно. И себе возьми. Не торопись, — ответила я, надеясь на то, что смогу выкроить себе минуты, чтобы взять мысли под контроль. У каждого есть темная сторона, мою же нужно скрывать как можно тщательнее. Она не просто причиняет близким людям боль. Она убивает.