Что скрывает снег

XIII Злая судьба

  От тяжелой пощечины Василий едва устоял на ногах. Однако вслед за первой тут же нагрянула и другая, не менее веская. Затем отец схватил его за плечи и с силой швырнул об пол – точно, как в детстве.

К счастью, падать было не больно – медвежья шкура, хоть и порядком истертая, но все же довольно мягкая, весьма выручила.

– Охотился ты? Не сказав ни слова, сгинул чуть ни на две недели кряду. Охотился он! Мать все дни тебя звала. Все проститься надеялась, до последнего. Никогда тебе этого не забуду и не прощу, Васька. Слышал? Никогда! – все еще не уняв раздражение, Софийский толкнул сына в плечо носком сапога.

Василий и не чаял, что беседа выйдет простой и быстрой. Еще утром, на кладбище, на лице отца читалось знакомое непримиримое нетерпение. Он явно с великим усилием сдерживался, чтобы не учинить расправу прямо на людях. Теперь же, когда они остались наедине, отец не позволил Василию даже разоблачиться. Сам лично провел в свой кабинет, крепко удерживая за руку – как будто бы у виновного имелась возможность улизнуть! – и немедля стал пробирать.

– Где ты был?

Даже в столь невинном вопросе наверняка имелся подвох. Впрочем, молчание бы лишь еще более обозлило Софийского.

– За холмы ходил...

– Брешешь!

Софийский склонился над поверженным сыном, глядя ему прямо в глаза.

– Брешешь, Васька! Мои солдаты за неделю, почитай, все леса поисходили. Но тебя не встречали...

– Правду говорю, отец! Ей-богу! В старом зимовье за холмами останавливался.

Генерал отвел глаза – собирался с мыслями. Впрочем, передышка не затянулась.

– С кем ходил?

– Один.

Софийский хмыкнул.

– Ты? Один? На охоту? Да из тебя охотник-то, все, что сын – никудышный. С какой вдруг стати?

– Да ни с чего ни возьми зажелалось...

– Лжешь.

– Не лгу!

– Отчего же ты не сказал, куда и зачем собрался?

– Простите! Мысль шальная в голову ударила, вот я и ушел, в час собравшись...