Granger's notes

26 декабря 1998 года. Эпилог.

Я перенесла Драко в Малфой-мэнор, чтобы обработать его раны. В поместье нас встретил домовик, тут же бросившийся к хозяину.
Вместе с Динки мы подлатали Драко, который вскоре пришёл в себя.
— Воды…- прохрипел он, очнувшись.
Я молча подала стакан, даже не глядя на него.
— Я чувствую твою злость, Грейнджер, — проговорил он, опустошив стакан.
Тут я взорвалась.
— О! Это не злость, это ярость! Как ты мог так поступить? Я понимаю, насколько тебя достала моя неопределённость. Но Рон… Это я должна была с ним поговорить, объяснить, молить о прощении. Зачем ты так с ним? Зачем ты так со мной?
По моим щекам текли слёзы, меня трясло.
— Я был пьян, — пожал плечами Драко.
— И это должно всё объяснить? Ты был пьян. Это твоё оправдание?! — воскликнула я.
— Да, Грейнджер. Не только ты можешь сорить дерьмовыми оправданиями! Мне надоело видеть тебя с ним, зная, как тебе нравится быть со мной! Почему тебе меня мало? Почему тебе так сложно признать, что ты любишь меня? — у Драко сдали нервы, он поднялся с кровати.
— Ты хочешь, чтобы я приняла свои чувства? Отлично. Да, я любила тебя, — кричала я. — Но сейчас я ненавижу тебя. Ты не имел права так поступать. Это был не твой выбор!
Глаза Малфоя вспыхнули злостью и болью.
— Конечно, это был твой выбор. Только вот ты всё никак не желала выбирать!
— Зато сейчас я готова выбрать, — твёрдо сказала я, пытаясь унять поток слёз.
— Да? И каков твой выбор?
— Я ухожу, Драко.
Блондин со всей силы треснул близстоящую стену, заставив меня вздрогнуть.
— Побежишь за Уизелом? Будешь пресмыкаться перед ним? — злобно кричал он.
— Он, по крайней мере, этого заслуживает!
Об этих словах я пожалела сразу же, но они уже были произнесены. Это был удар ниже пояса.
— Якшаться с бывшим Пожирателем для тебя больше неприемлемо? Что же ты семь месяцев назад об этом не подумала? — ядом в его интонации можно было отравиться. — Хочешь к Уизли? Иди. Я тебя не держу. — выплюнул Драко, отворачиваясь.
Я знала, что вот так расставаться неправильно. Знала, что сделала ему очень больно. Но он прав. Я уже очень давно должна была определиться, поэтому я ушла.

***

Оставшиеся пару часов до утра я бродила по Лондону, решая, что делать. Ближе к семи я решила, что стоит вернуться домой, вдруг Рон там. Нам предстоял очень долгий разговор.
Наша с Роном квартира встретила меня звенящей тишиной. На тумбочке у входа лежал распечатанный конверт с письмом.
«Уизли. На приёме нынче ночью я был в стельку пьян. Сейчас, когда опохмеляющее зелье дало нужный эффект, я понимаю сколько всего наговорил. Начнём с того, что Грейнджер ни в чём не виновата. Мы с ней никогда не спали, но люблю я её очень давно. Недавно я признался ей в этом, мы почти поцеловались, но она оттолкнула меня, заявив, что любит только одного тебя. Боюсь это вынесло мне последние мозги. Так что единственное, в чём ты можешь обвинить Грейнджер — это жалость ко мне. Если бы не она, мы бы никогда не оказались в подобной ситуации.
Ты можешь верить мне, а можешь и не верить. Но смотри не упусти её. Грейнджер из тех девушек, которых надо крепко схватить и не отпускать, её нельзя потерять. Помни об этом.